Сумерки - [2]

Шрифт
Интервал

Двадцатые годы были временем наибольшей творческой активности писателя. Отдельными изданиями и в журналах он опубликовал целый ряд романов и повестей, довольно разнообразных по содержанию, посвящённых не только отечественной истории. Среди них были, в частности, роман о древнем Египте («Ученик из Мемфиса», 1927) и Вавилоне («Поцелуй Астарты», 1923). Лучшим произведением Опильского, наиболее примечательным в художественном отношении и полнее всего выражающим исторические взгляды писателя признаётся ныне роман «Сумерки», который увидел свет в 1922 году.

Действие романа «Сумерки» происходит на западноукраииских землях в начале 30-х годов XV века, когда в очередной раз обострилась борьба между местным боярством, литовскими и польскими феодалами, стремившимися утвердить своё господство на Волыни и Подолии, Оно приходится как раз на ту эпоху, когда особенно интенсивно шёл процесс образования украинской народности. С периода около XIV–XV веков о русской (великорусской), украинской и белорусской народностях можно уже говорить как об отдельных этнических единицах, очень близких друг другу, вышедших из единой древнерусской народности[1]. О событиях, описываемых в романе или упоминаемых в нём, о некоторых исторических деятелях того времени стоит хотя бы кратко напомнить читателю.

Известно, что складывание украинского народа происходило в трудных условиях феодальной раздроблённости, жестокой социальной борьбы, беспрерывных нападений многочисленных внешних врагов и иноземного гнёта. В полной мере это относится к землям Западной Украины, на богатства которых издавна зарились разного рода феодальные грабители.

Ещё в XIII — первой половине XIV века существовало могущественное Галицко-Волынское княжество с развитым земледелием, ремеслом, торговлей и культурой. Ему довелось отражать натиск венгерских и польских феодалов, пережить ужасы татаро-монгольского нашествия и разорительных татарских набегов. Примерно с середины XIV века оно оказалось под властью Великого княжества Литовского. Литовское феодальное государство возникло в начале XIII века, а в XIV веке, при князьях Гедимине (ум. 1341 г.) и сыновьях его — Ольгерде (княжил в 1345–1377 гг.) и Кейстуте (был соправителем Ольгерда, в 1381 г. восстал против Ягайла, в 1382 г. был убит по приказу последнего) включило в свой состав, используя ослабление Руси в результате татаро-монгольского ига и борьбы с немецкими и шведскими феодалами, все белорусские, часть украинских и великорусских земель. Земли эти, более развитые в социальном и культурном отношении, чем коренная Литва, стали основою силы великого княжества, сделали его крупным государством, получившим возможность успешно противостоять агрессии извне. Показательно, что русский язык стал в княжестве государственным языком, а влияние русского права отразилось на его законодательстве. Православные князья и бояре сохранили ряд своих привилегий и значительную автономию. На первых порах русские земли в составе литовско-русского феодального государства сохраняли статус автономных удельных княжеств, находившихся в вассальной зависимости от великого князя (с уплатой дани, обязанностью оказывать военную помощь и т. д.). Князьями же в них могли быть либо представители литовской княжеской династии (некоторые из них переходили из язычества в православие и усваивали русские обычаи), либо местные князья. В XIV–XV веках росли земельные владения крупных феодалов, шло закрепощение крестьян, вызывавшее народные восстания (одно из крупнейших в 1418 г.).

Западным соседом была феодальная Польша, в XIV веке вышедшая из состояния удельной раздроблённости. В 1340 году Казимир III (1310–1370, король с 1333 г.) совершил поход на Русь и захватил земли с городами Галич, Львов и другие. Завязавшаяся борьба Польши с Литвой за галицко-волынские земли шла с переменным успехом. К началу XV века Галицкая земля и часть Западной Волыни остались за польскими феодалами, литовскими же была захвачена большая часть Волыни с городами Владимир, Луцк, Кременец, а также Подолия.

Но решающую роль сыграла в то время общая для двух государств смертельная опасность со стороны Тевтонского ордена, настойчиво утверждавшегося с XIII–XIV веков на исконных польских землях и в Прибалтике и угрожавшего теперь уже самому существованию славянских и балтийских народов. Эта опасность была одной из причин того, что в 1385 году была заключена уния между Литвой и Польшей, так называемая Кревская уния, по условиям которой великий князь литовский Ягайло Ольгердович (1348–1434, князем стал в 1377 г.), женившись на польской королеве Ядвиге, занял (под именем Владислава II) польский престол и обязался взамен принять вместе со своими языческими подданными католичество, навсегда присоединить к Польше все находившиеся под его властью литовско-русские земли.

В ходе так называемой Великой войны (1409–1411) между Тевтонским орденом и соединёнными силами Польского королевства и Великого княжества Литовского произошла 15 июля 1410 года знаменитая Грюнвальдская битва, завершившаяся разгромом крестоносцев (погибло множество рыцарей во главе с великим магистром) и нанёсшая смертельный удар могуществу Ордена. Союзными войсками командовал Ягайло, проявивший незаурядное полководческое искусство. Решающую роль в победе сыграли мужество и высокий моральный дух славянских и литовских воинов, отстаивавших свою независимость и одолевших лучше вооружённого и обученного противника. Наряду с рыцарством, в составе их была и некоторая часть крестьян. На поле боя сражались представители как западных (кроме польских, были и чешские хоругви), так и всех восточнославянских народов (источники отмечают исключительную стойкость смоленских полков, сыгравшую немалую роль в исходе битвы). Грюнвальд навсегда вошёл в историю как символ братского единства славянских и балтийских народов в борьбе с германской агрессией.


Рекомендуем почитать
За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.