Сумерки на планете Бюр - [4]

Из дневника Розничного

Мы не знали, кем он был. Может быть, и вправду преступником. Как бы там ни было, мы не отказали гонимому в убежище. Кроме того, мне, разумеется, хотелось познакомиться с аборигеном поближе.

Смутьян, как прозвал его Алеша, забился в угол кабины, глазки его беспокойно бегали, а волосатые ноздри раздувались и опадали, как у кролика. Я выдавил немного ананасного джема и протянул ему. Смутьян не взял. Он прямо-таки вжался в переборку и прикрыл рукой ноздри, как будто от джема дурно пахло. Рука у него была трехпалая и безволосая, в сеточке морщин. На гладком скошенном лбу - треугольное светлое пятно. Шкура - густая и курчавая, как у хорошего мериноса. Очень хотелось мне захватить его на корабль и привезти на Землю. Увы, по отношению к разумному существу это недопустимо.

Мы сняли скафандры. Тут-то я ощутил слабый незнакомый запах. Он то исчезал, то появлялся видоизменяясь. Алеша тоже принюхался, и мы поняли, что вся эта трудноуловимая гамма запахов исходит от Смутьяна.

- Клянусь Юпитером, - сказал Алеша - он всегда так клянется, никак не может забыть истории, которая когда-то приключилась с ним у Юпитера. Пусть меня просквозит марсианским ветром, если этот парень не владеет телеодорацией!

Гм, телеодорация. Конечно, мы на Земле научились анализировать запах и передавать его на расстоянии. Но общаться посредством направленных запаховых пучков... Запах - как единственное средство связи?..

Мы долго наблюдали за Смутьяном. Я обратил внимание на венчик, окружавший его голую макушку. Волоски почти все время шевелились, трепетали, как на ветру, и мне пришло в голову: не служат ли они передатчиками запаховых комбинаций? Эти своеобразные "антенны" могли быть соединены с особыми железами в затылочной части мозга - железами, вырабатывающими запах. Вроде апокринных желез, только управляемых. А приемник информации - ноздри. Вот эти раздувающиеся, как мехи, волосатые ноздри. Моя догадка подкреплялась полным отсутствием у Смутьяна какого-либо подобия слухового аппарата. Да, пожалуй, было именно так: звуков для обитателей планеты Бюр не существовало. Только запахи.

Бедный Смутьян - он отчаянно взывал к нам, он пытался объясниться, но мы не могли его понять, а он не слышал нас.

Разумеется, у нас был ольфакто-анализатор. Я включил его, и он начал наматывать запаховые гаммы на ленту. Но дешифратор выдавал лишь обрывки химических формул - он не поспевал за информацией. Да и вообще он был предназначен для анализа запахов растительности, для нашего случая он не подходил. Лингофон не мог перевести эти обрывки на человеческий язык.

Между тем сумерки сгущались, сгущались, и, наконец, наступила ночь. За стеклами кабины воцарилась непроглядная тьма, температура снаружи понизилась до 97 градусов. Как выдерживают аборигены, ведь никаких жилищ мы здесь но видели.

Слева слабенько светился один из этих загадочных сегментов, вернее, светилась иззубренная линия его среза. Алеша все глядел, глядел на сегмент. Не знаю, о чем он думал.

Я тихо окликнул его, но он не услышал. Я не стал его тревожить. У Алеши было над чем задуматься.

Надо было выходить на связь с кораблем. Каждые три с лишним часа "Гагарин" проносился над нами.

Алеша принялся кодировать накопленную информацию - личные наблюдения, кинодокументы, запись ольфакто-анализатора - и передал все это на корабль. Я попросил Алешу воздержаться от сообщения о том, что в вездеходе находится инопланетное существо. Прошина бы это встревожило. И напрасно, так как лучевые дезинфекторы в кабине вполне надежны. Но лучше рассказать ему по возвращении на корабль.

Прошин не терпит нарушений ИПДП. Да и я ведь всегда придерживаюсь инструкции, за исключением чрезвычайно редких случаев, когда вынужден ее нарушать.

Прошин подтвердил прием информации и посоветовал нам быть осмотрительными. На этом сеанс связи закончился.

Я откинул спинку сиденья и лег. Вскоре улегся и Алеша, включив защитное поле вокруг вездехода. Несколько раз я просыпался и взглядывал на Смутьяна. Он сидел неподвижно в своем углу и, по-моему, не спал совершенно, глаза у него были открыты, когда он смотрел на меня, ноздри его начинали раздуваться.

Первая ночь на планете прошла спокойно.

Но зато следующий день...

Подземелье Рассветало невыносимо долго. Собственно, рассвет так и не наступил, просто сумеречное небо немного посветлело.

День на планете Бюр был не ярче, чем, скажем, белая ночь в Ленинграде. Далекое светило - Альфа Верблюда - взошло над горизонтом льдистым зеленоватым кружком, на него можно было смотреть незащищенными глазами, не жмурясь.

- Не знаю, что делать с нашим гостем, - сказал Резницкий. - Не хочет ни есть, ни пить. Отверг все, что у нас в запасе.

- Выпустите его, - рассеянно отозвался Новиков, просматривая записи приборов. - А то еще помрет с голоду.

- Вы забыли, как за ним вчера гнались, - возразил Резницкий. - Оно... он попросил у нас убежища.

- Напрасно мы все-таки ввязались, Сергей Сергеич. Как это говорили в старину... В чужой церкви своя программа неуместна - что-то в этом роде.

- В чужой монастырь со своим уставом не ходят, - уточнил Резницкий. Алеша, поймите, наконец, они разумные существа. И следовательно, мы непременно должны добиться контакта.