Сумерки Европы - [8]

Я знаю, что и здѣсь есть нѣкоторые общіе или частные коррективы. Общественная расшатанность создаетъ боль-шую подвижность, при которой, можетъ быть, легче будетъ проявиться вѣсу отдѣльной личности. Въ частности Германія можетъ втянуть въ себя часть своей заокеанской эмиграціи. Россія улучшеніемъ условій жизни могла бы снять путы, сковывающіе многочисленные слои ея населенія, сократить его отливъ въ чужіе края.

Имѣется еще резервуаръ соціальныхъ силъ, и я не сомнѣваюсь, что убыли, причиненныя войною, заставятъ поспѣшить его открытіемъ. На братской могилѣ милліоновъ мужчинъ будетъ построенъ храмъ женскаго равноправія; и въ этомъ будетъ, вѣроятно, — или во всякомъ случаѣ можетъ быть — одно изъ великихъ въ болѣе отдаленномъ будущемъ послѣдствій войны. Но оно въ большомъ размѣрѣ не скажется скоро, ибо нужна для этого сложная подготовка, перевоспитаніе навыковъ, выработка психологіи. Россія и въ этомъ отношеніи находится въ болѣе благопріятномъ положеніи, ибо здѣсь уже въ теченіе десятилѣтій идетъ эта выработка и подготовка. Но и здѣсь, несмотря на уже намѣчающіеся признаки, потребуются долгіе годы, чтобы государственно въ полной мѣрѣ реализовать этотъ резервуаръ живыхъ силъ; и на Западѣ процессъ будетъ и труденъ, и длителенъ. И можно смѣло сказать, что ближайшія десятилѣтія будутъ на Западѣ эпохой стариковъ и дѣтей, эпохою утомленныхъ и недозрѣлыхъ.

Съ годами — въ теченіе около четверти вѣка — это будетъ сказываться со все возростающей силой. Въ концѣ концовъ и сейчасъ еще человѣческое общество можетъ быть грубо и приблизительно по поколѣніямъ подраздѣлено — на пожилые руководящіе верхи, рабочетворческіе зрѣлые слои и начинающую, бунтующую и вслушивающуюся молодежь. Сегодня обезкровлена молодежь и сильно задѣты зрѣлые слои; руководящая, заправляющая сила осталась на мѣстѣ. Но завтра отойдетъ она или одряхлѣетъ, — кто прійдетъ ей на смѣну? Въ творческіе же ряды зрѣлой трудовой фаланги вольется обезсиленная сегодня молодежь; что будетъ зачинать и какъ будетъ творить обезкровленная дружина сегодняшнихъ двадцатилѣтокъ? Не скоро подрастутъ дѣти, но вѣдь и они подрастутъ въ этой разслабленной средѣ; къ кому они станутъ прислушиваться?

А въ это время въ странахъ дальняго запада и востока будетъ въ полнотѣ напряженнаго давленія твориться спѣшное дѣло міровой культуры.

Сумерки сгущаются надъ Западной Европой.

4

Менѣе всего сейчасъ время для тщательнаго анализа третьяго бѣдствія — моральнаго затменія, — сейчасъ, когда, по словамъ А. Шницлера въ письмѣ къ Роману Роллану, «весь міръ ослѣпленъ ненавистью, ожесточеніемъ и ложью». Настанетъ время и для этого, и не повѣрятъ многіе, если имъ напомнятъ то, что они дѣлали и кричали со всѣхъ крышъ, — и сочтутъ это клеветою на себя. Когда нибудь факты будутъ провѣрены въ ихъ разныхъ, обыкновенно противоположныхъ и слишкомъ часто лживыхъ толкованіяхъ, сведены къ надлежащимъ размѣрамъ и сопоставлены съ бездною фактовъ, невѣдомыхъ или умышленно скрываемыхъ. Тогда наступитъ время вынести полновѣсное сужденіе.

Но сообразно темѣ настоящей главы — мнѣ здѣсь достаточно отмѣтить только одну подробность современнаго моральнаго состоянія, — именно, насколько оно относится къ взаимнымъ отношеніямъ народовъ запада; а это возможно сдѣлать уже сейчасъ, потому что здѣсь не имѣетъ значенія правота или неправота взаимныхъ нареканій, а только самый фактъ воцарившихся настроеній.

Поразительно, съ какою внезапною силою охватила народы Европы ожесточенная взаимная ненависть. Нѣкогда богатыри, вызывая другъ друга на бой, тутъ-же и поносили другъ друга для устрашенія врага и поддержки собственной увѣренности. Было время рыцарскихъ отношеній между врагами. Теперь функціи раздѣлились: одни идутъ въ бой и молчатъ; въ нихъ вѣрно воспитывается и уваженіе къ противнику и цѣненіе его мощи; другіе сидятъ дома, въ безопасности, пишутъ статейки или произносятъ рѣчи, и тѣмъ страстнѣе и неудержимѣе поносятъ врага, воздавая себѣ щедрое признаніе, что ни откуда — даже и отъ него — не встрѣчаютъ отпора; ибо отпоръ, оказываемый въ этой области врагомъ, заключается въ томъ, что и онъ точно также сидитъ въ безопасности въ своихъ редакціяхъ и аудиторіяхъ и посылаетъ столь же безудержныя поношенія врагу и хвалы себѣ самому.

Обманъ — если и не зрѣнія, то — дѣйствія заключается въ томъ, что, въ отличіе отъ пушекъ, печать, цѣля во врага, попадаетъ лишь въ собственную публику. Ядъ, предназначенный врагу, можетъ, на худой конецъ, отравить лишь друга. И ненависть разжигается, злыя чувства раззадориваются, болящія и безъ того раны растравляются, — все подъ предлогомъ поддержать духъ родного народа. Но дѣйствительно сражающимся нѣтъ надобности въ этихъ возбуждающихъ средствахъ, ибо дѣйствительность борьбы безконечно болѣе воздѣйствуетъ на нихъ, и къ тому же печать все равно до нихъ не доходитъ. Между тѣмъ твердость духа и плодотворная дѣйственность остающихся дома прежде всего требуетъ достоинства, выдержки, упорной работы’ на своихъ мѣстахъ, терпѣливаго выжиданія и переживанія неизбѣжныхъ страданій и тяготъ. Здѣсь размазываніе ужасовъ, натравливаніе и науськиваніе только вызываетъ безсильно-суетливое раздраженіе, бездѣйственный аффектъ, разлагающій душу, дѣйственно же выливается лишь въ травлю беззащитныхъ и безвредныхъ. Здѣсь лицемѣріе благочестивой лжи, пріучая не къ благочестію, а лишь ко лжи, не возноситъ умы до благочестивыхъ идей, а оскорбляетъ идеи не могущимъ быть длительно скрытымъ лицемѣріемъ. И тѣмъ хуже для тѣхъ наивныхъ, которые вмигъ позабывъ, что они вчера еще твердили, какъ попугаи, — не замѣчаютъ обмана и лицемѣрія; убѣдившись когда нибудь, какъ они были одурачены, они негодованіе на обманъ сольютъ въ нерастворимое мѣсиво съ разочарованіемъ въ идеяхъ; и запутавшись въ чужой лжи и собственномъ недомысліи, дадутъ опору новымъ реакціямъ и новымъ паденіямъ. И растетъ, и множится страшный посѣвъ клеветъ и озлобленія, ненависти и самоупоенія, обмана и лицемѣрія. Поистинѣ правъ Шницлеръ: «негодяи, прикрывающіеся личиной патріотизма (прибавлю: и глупцы, повѣришіе въ личину), — наиболѣе отвратительное явленіе настоящей войны».