Сумеречные люди - [26]

— Нет, не умер, — успокоил ее Этуотер. — Если только на обратном пути из такси не выпал.

— А почему вы не пригласили на вечеринку меня? — спохватился Верелст.

— Потому что я не могла себе представить, что вам это будет интересно.

— Хочется надеяться, что старина Шейган не помер, — сказала Харриет. — Кстати, я вам не говорила? Его зовут Маркиз.

— Умер мой американец, а не ваш, — сказал Гослинг.

— Кого это ты называешь «мой американец»?

— Того, кто был у меня в гостях.

— А, того, кто отравился твоим пойлом.

Хоть бы они все куда-нибудь сгинули, подумал Этуотер. Вечер, между тем, продолжался. Гослинг заказал еще одну бутылку. Сидевшие за столом не умолкали ни на минуту.

— Мне пора, — сказал Верелст. — Могу подвезти, машина у входа, — добавил он, многозначительно взглянув на Сьюзан: дескать, приглашаю, но не настаиваю.

— Спокойной ночи, — сказала Сьюзан. — Позвоните как-нибудь.

— Да, кстати, — спохватился Верелст. — Если есть карандаш, можете записать адрес отеля.

— К сожалению, карандаша у меня нет, — сказал Этуотер.

— Не страшно, — сказал Верелст. — Мы ведь все равно скоро увидимся, верно? А если нет, возьму ваш адрес у Сьюзан.

— У официанта должен быть карандаш, — сказал Этуотер.

— Неважно, послать вам адрес ведь ничего не стоит. Не беспокойтесь, я не забуду.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Боюсь, мне пора вернуться к моей компании. Надеюсь, я вас своим обществом не утомила, — сказала высокая дама и попрощалась со всеми с кислой улыбкой. Встала и Сьюзан.

— Вы тоже уходите? — спросила ее Харриет.

— Да, я устала. К тому же ресторан все равно скоро закроется. Отвезите меня домой, — сказала она Этуотеру и надела шляпку.

— Ну, куда поедем теперь? — спросила Харриет Гослинга.

Этуотер изучил счет и, прикинув, какое вино заказывали приходившие с ними выпить, спросил официанта:

— А что это за два бокала «мараскино»?

— «Мараскино»?

— Да.

— А, вспомнил, — сказал официант, — их вчера вечером сидевшие за вашим столиком заказывали.

Они вышли из ресторана и тут же поймали такси. Сьюзан назвала таксисту адрес.

— Нет-нет, ведите себя пристойно. Я устала.

Она и в самом деле жила «бог знает где». Машина свернула на юг, проехала «Олимпию»[17] и остановилась перед старым, невзрачным многоквартирным домом. Входная дверь оказалась не заперта, они распахнули ее и стали подниматься по ступенькам в кромешной тьме. Запах на лестнице стоял чудовищный.

— Нам на самый верх, — предупредила Сьюзан, взяв его за руку. Они поднимались все выше, спотыкаясь на каждом шагу: узкая лестница была завалена отбросами. Когда они поднялись на самый верх, она включила свет. Здесь, на самом верхнем этаже, дышалось почему-то легче.

— Вот мы и пришли.

— Даже не верится.

Несколько секунд они стояли, держась за руки, пока не услышали внизу, как громко хлопнула входная дверь: по лестнице вслед за ними, спотыкаясь так же, как и они, поднимался кто-то еще.

— Кто это?

— Отец.

— Откуда это он?

— Из гостей.

Слышно было, как мистер Наннери поднимается все выше и выше. На предпоследнем этаже он остановился, чертыхнулся и, передохнув с минуту, взлетел по крутым, скользким ступенькам, чудом не рухнув на повороте. Мистер Наннери был во фраке.

— Привет, Сьюзан, — сказал он.

— Привет.

— Вечеринка была хоть куда, — сказал мистер Наннери. — Хоть куда!

— Познакомься, это мистер Этуотер, — сказала Сьюзан. — Мы были в ресторане.

— Заходите, — сказал мистер Наннери. — Заходите — выпьем по маленькой. По-моему, у нас осталось немного виски. Что-нибудь найдем в любом случае.

— Нет, не сегодня, — сказала Сьюзан. — Уже слишком поздно, я устала. Идите спать.

— Вот видите, какая у меня дочь несговорчивая, — сказал мистер Наннери. — Надеюсь, в ресторане настроение у нее получше было. С ней это случается. Что ж, вынужден пожелать вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал Этуотер.

— Спокойной ночи, — сказал мистер Наннери. — Спокойной ночи.

— Старый негодник, — сказала Сьюзан. — Вам надо встретиться с ним как-нибудь в другой раз. Он вам понравится.

Слышно было, как мистер Наннери ввалился в квартиру.

— А по-моему, он очень славный.

— Спокойной ночи, дорогой, — сказала она. — И огромное вам спасибо за ужин.

— Спокойной ночи, — сказал Этуотер.

12.

Узнав Носуорта по быстрой — даже после обеда — походке, Этуотер поспешил за ним, однако догнал его, только когда Носуорт завернул за угол. Увидев Этуотера, Носуорт сказал:

— Я иду на выставку Реймонда Прингла.

— Я тоже.

— Его отца я терпеть не мог. Однажды мне довелось сидеть с ним рядом на званом обеде в Манчестере. Любопытно посмотреть, какие такие картины пишет сынок.

До галереи они дошли вместе. Поклонники живописи Прингла были немногочисленны, но настойчивы; желающих купить его картины собралось меньше, чем хотелось бы самому Принглу, но они были — и набиралось их достаточно, чтобы выставка себя окупала.

— Нет, каталог мне не нужен, — сказал Носуорт похожему на обезьяну старику в униформе, который сидел у входа и при их появлении засеменил им навстречу. Время было обеденное, и галерея пустовала. Директор галереи, молодой человек, сам только что вернулся из ресторана; он стоял посреди зала в черной шляпе и беседовал с какими-то двумя старухами. Этуотер услышал, как кто-то из них переспросил: «Учелло или Утрилло?»