Сумеречные боги - [10]

Он был уродлив – и наконец свободен. Абсурд, конечно, но такова была его первая мысль. В таком виде никто не узнает в Киране наследного принца. По крайней мере, не рискнув бросить на него второй, третий или даже четвертый взгляд, чего, конечно, не произойдет, потому что смотреть на него теперь было совсем не приятно. Киран попытался улыбнуться и тут же почувствовал, как болезненно напряглась кожа на левой стороне его лица. Правый угол рта оказался значительно выше левого, что делало улыбку принца кривой и неуклюжей.

И тут вдруг словно земля ушла у него из-под ног: Киран увидел свои уши. Золотые украшения, скрывавшие изуродованные уши принца от других фей, исчезли.

Кирана охватила паника. Все последние семь лет он прилагал все усилия, чтобы сохранить эту тайну и скрыть свой позор. Но теперь, без длинных волос, зажившие шрамы обнажились и были прекрасно видны всем. Кто еще видел его таким?

Зейлан, казалось, неправильно истолковала ужас на его лице.

– Мне очень жаль.

Он опустил зеркало.

– О чем ты сожалеешь?

– О том, что не смогла этому помешать.

– Я жив, и этим обязан только тебе. – За последние несколько лет Киран часто ставил под сомнение свое существование и не знал, как долго еще сможет терпеть ненависть и презрение своего народа. Мало того, однажды под всем этим давлением он был даже на грани того, чтобы сдаться. Но сегодня он был далек от этого желания. Киран в нетерпении ожидал той неизвестности, которая теперь маячила перед ним.

– Но ты больше не…

– …красив? – закончил Киран фразу Зейлан.

В свете свечи он увидел, что Зейлан с трудом сглотнула, словно старалась не высказать то, что вертелось у нее на языке. Ее внешность, в отличие от лица Кирана, была безупречной. Лицо Зейлан не портили даже темные круги под глазами, которые, вероятно, появились вследствие неустанной заботы о нем.

Раздался робкий стук, и дверь в комнату осторожно приоткрылась. Сибил, появившаяся в проеме, по очереди оглядела Кирана и Зейлан и только потом сообщила, что еда готова. Аппетит Кирана, правда, пропал, но он был благодарен за то, что их прервали. Разговор измучил его, и теперь принцу требовалось время, чтобы все обдумать. Может, тогда и воспоминания вернутся.

Глава 3 – Фрейя

– Амарун —

Фрейя зажмурилась, а потом попыталась разлепить веки. Она чувствовала, что вот-вот очнется от долгого сна. Голова была тяжелой, в висках стучало, шея затекла и словно одеревенела, будто принцесса целую вечность пролежала в одном положении. Глаза казались слипшимися ото сна. С огромным трудом Фрейе удалось приоткрыть веки, и свет свечи, стоявшей у кровати, тут же вызвал в голове пронзительную боль. По ощущениям все указывало на худшее похмелье в ее жизни. Но Фрейя не помнила, чтобы они с Мелвином, ее другом детства, развлекались в винном погребе. Девушка сглотнула. Во рту было сухо, словно присыпано пылью, но не только: что-то было не так. Однако Фрейя чувствовала себя слишком вялой, чтобы дать этому ощущению название.

Она снова попыталась открыть глаза.

– Эй, полегче, – раздался рядом с ее кроватью женский голос с сильным акцентом.

Моргнув, Фрейя попыталась разглядеть незнакомку. Волосы женщины были длинными и черными, а желтые глаза ярко сияли в свете единственной свечи. Темная кожа, темно-красный мундир со множеством золотых украшений. Обрывки воспоминаний завертелись в голове Фрейи. Райя. Рэй. Эмиссар императрицы Зеакиса Атессы, она приехала отговорить Элроя от помолвки с ней, принцессой Тобрии.

Всколыхнувшееся воспоминание пробудило в душе Фрейи совершенно иную боль, потому что она, во имя Короля, совершенно не помнила последние несколько часов своей жизни. Они с Элроем поженились. Это следующий день после их первой брачной ночи? Но почему тогда рядом с ней Рэй?

Фрейя открыла рот, чтобы спросить, что случилось, но вместо слов ее уста покинул лишь невнятный приглушенный звук.

На лице Рэй мелькнула жалость.

Фрейя вновь попыталась что-то сказать, но получилось издать только непонятное бурчание. На глаза навернулись слезы. Девушка попыталась провести языком по губам, но ничего не вышло. Вместо языка во рту остался только жалкий обрубок.

Отрезать ей язык!

Воспоминание о словах отца хлестнуло Фрейю, словно пощечина. Все тело словно сжалось в один комок боли. Желудок скрутило. Собственная грудная клетка внезапно показалась Фрейе слишком тесной для ее дико пульсирующего сердца. Горло вдруг сдавило так, что принцессе показалось, что воздух больше не попадает в легкие. Она задыхалась, на глазах выступили слезы.

Фрейя запаниковала. Откинув одеяло, девушка перекинула ноги через край кровати. Ей нужно было, нет, она просто должна была посмотреть в зеркало. Но едва Фрейя встала, как колени подогнулись, и только сильные руки Рэй защитили ее тело от падения.

– Успокойся, – прошептала Рэй. Но вместо того, чтобы помочь принцессе вернуться в постель, женщина крепко держала ее.

Фрейя не понимала, что происходит. Неужели отец действительно приказал отрезать ей язык или это был просто дурной сон? Безвольно подняв руку, девушка пощупала мундир Рэй. Пальцы ощутили мягкую ткань.

Мундир был настоящим. Рэй была настоящей. Все было по-настоящему.