Сумеречная зона - [10]

Глава 12

Обитатель башни красного кирпича решил сделать вылазку в город, чтобы прикупить «коксу», да и вообще хотелось развеяться. Он терпеть не мог город и терпеть не мог людские толпы, но ночной квартал развлечений был совсем другим делом. Здесь правили законы ночи, которую он так любил, здесь все было призрачно, текуче, изменчиво и существовало, не существуя, на границе неонового света и тьмы. Здесь можно было все, что запрещал свет дня, здесь не было уличной толпы, здесь все были одиночками с расширенными глазами. Он любил этот мир, настолько фальшивый и продажный, что казался произведением искусства, он любил даже запах помоек, которых было полно за красивыми фасадами — там вспыхивали глаза котов и стоны похоти, и крики боли. Он не любил человеческих взглядов, но здесь, идя по улице, ему нравилось ловить на себе взгляды, заинтересованные — женщин, настороженные — мужчин. Подростки смотрели дерзко, но в глубине их разноцветных глаз плавал страх — они чувствовали больше, чем другие люди, они были существами сумерек, ангелами, падающими из мира детства, но еще не ударившимися о землю, они находились в полете, они видели много, но не понимали ничего, они были уязвимы и страшны в своей жестокой невинности. Одиноких женщин было много, а одиноких мужчин — мало, мужчины сбивались в кучу и были похожи на собак, своей мутной собачьей иерархией. Он не любил мужчин — женщины нравились ему больше, еще больше ему нравились дети, а детей здесь не было. Все женщины здесь были похожи на кошек, они были полны холодной ярости, даже если терлись о ноги мужчин, в свете неона и во тьме помоек, на тротуарах, в барах и в клетках над барами — здесь шла война полов, которая наэлектризовывала воздух, и ему это нравилось. Женщины смотрели, как кошки, — с ледяной похотью или как на кусок мяса, но здесь не было женщин, которые боялись его — и ему это тоже нравилось. На самом деле, женщина не боится ничего, даже когда визжит от страха, а мужчина боится, даже когда лезет на ножи, мужчина боится быть втоптанным в грязь, он боится этого больше смерти и потому страх не покидает его никогда, а женщину топчут всегда, потому что так устроен мир, она — кошка, не знающая, ни стыда, ни страха, у нее девять жизней и одна смерть, она легко разбрасывает и то, и другое, вот почему ему нравилось смотреть в глаза женщин, но эта ночь сделала ему особый подарок. Он ответил на взгляд бледной девочки со встрепанными черными волосами — она показалась ему подходящей.

— Пятьдесят долларов, — сказала она, коснувшись пальцем нижней губы.

Он кивнул.

— Куда пойдем?

— Здесь есть место. — Не оборачиваясь, она пошла в щель между домами, и он двинулся вслед за ней.

— Тебе нужен «кокс»? — спросил он, когда девчонка, присев за грудой картонных ящиков, наваленных у какой-то грязной стены, быстро управилась с делом.

— Нужен. Ну и что? — поколебавшись, ответила она.

— Мне тоже нужен. Но я не местный и не знаю, где взять. Я поделюсь с тобой, если ты купишь. Понятно?

— Понятно. Сколько?

— Пять грамм.

— Давай деньги.

Он отдал ей 250 долларов, пять грамм были предельным количеством, которое он мог себе позволить, чтобы не пустить круги по местной тусовке.

— Жди здесь. Не бойся и не ходи за мной, я вернусь минут через десять. — Он усмехнулся и присел на ящик, закуривая и глядя в ее удаляющуюся спину — ждать следовало от десяти до пятнадцати минут, а потом подниматься и валить отсюда.

Она уложилась в указанный срок, ладонь, на которой она протянула ему пять «закруток», слегка подрагивала. Он понимал, что ей надо нюхнуть, и без разговоров отдал один пакетик, бросив остальные себе за пазуху — их можно было «потерять» мгновенно, выдернув полу рубашки из штанов. Но потерять здесь можно было не только «кокс» и быстрее, чем приобрести, — едва в руках девчонки затрещала разворачиваемая бумага, как в щели между домами раздались мягкие шаги подпружиненных кроссовок и оттуда возникли четыре фигуры.

— Ну что, уже занюхался, пидор? — вкрадчиво спросила одна из них.

Девчонка дернулась, сминая в ладони пакет, четыре фигуры тихо хихикнули, рассыпаясь веером, ночной приятель девчонки произвел серию неуловимо-быстрых движений, как будто паук ткал паутину в темном воздухе, потом раздался визг.

Девчонка очнулась уже на освещенной улице, волочимая за руку лавирующим через толпу приятелем и сжимая в кулаке другой пустую бумажку от просыпавшегося кокаина.

— Стой! — она уперлась в тротуар обеими ногами.

— Я «кокс» потеряла!

— Я дам тебе еще, дура! — огрызнулся приятель, притормаживая. — Надо валить отсюда по дальше!

— Куда? Я их знаю, они меня найдут! — по лицу девчонки потекли слезы. — Это все из-за тебя, придурок! — Приятель остановился и посмотрел на нее задумчиво.

Воронцов сидел в баре, дожидаясь Илону, когда мобильник заныл во второй раз. На первый сигнал Воронцов не ответил, полагая, что это начальник розыска призывает его на вечернюю сходку и намереваясь ее продинамить. Илона была старой и очень цен ной знакомой, которая стоила того, но и надпись выскочившую на дисплее «Немедленно ответь!» — нельзя было проигнорировать и он, со вздохом, включился.