Сумасшедшее путешествие - [8]

– Фрейстер.

– Не знаю

И что же мне делать? Он не помнит ни своей родной страны, ни столицы… Стоп! А если назвать мое имя? Вдруг он скажет что–нибудь, вроде: «Дорогая», «Родная», «Любимая», и я смогу вытянуть за эту ниточку что–нибудь еще?

– Кошка.

– Мышь.

– Земля.

– Небо.

– Эжени?..

– Стерва!

За моей спиной раздались странные сдавленные всхлипы. Я резко обернулась. Это Луис изо всех сил пытался сдержать смех. Удавалось ему это с большим трудом. Франсуа начал оправдываться:

– Миледи, я… я не понимаю, откуда вообще вырвалось это слово. Если честно, я даже не знаю этого имени.

Я мрачно глянула на него и сообщила:

– Вообще–то, это – мое имя.

Луис вообще сполз по стенке от смеха.

* * *

Я водила Франсуа по городу, пытаясь вызвать его на разговор. На все мои вопросы он отвечал однозначно: «Да, миледи», «Нет, миледи», «Не знаю… миледи…».

Вообще–то, это была идея Луиса, предложившего, чтобы я пока погуляла с Франсуа по городу (вдруг он еще что–нибудь вспомнит), а вампир тем временем поищет какого–нибудь лекаря, способного излечить Франсуа от склероза.

На мое робкое предложение отправить его в Торенту и уже там искать врача, вампир ехидненько поинтересовался, что я буду делать, если во время какого–нибудь официального приема, посвященного приближающейся свадьбе, мой жених заявит, что он видит меня в первый раз в жизни.

Мне ничего не оставалось, как повести Франсуа на экскурсию.

Для тех, кто не понял – это произошло на следующий день после нашего «знакомства».

Итак, я водила Франсуа по городу, когда мое внимание привлекла толпа народа, скопившаяся на главной, как мне показалось, площади. Не раздумывая, я потащила Франсуа туда.

Пробившись через всю толпу, я увидела, что она окружала высокий помост, на котором сейчас ораторствовал невысокий мужчина неопределенного возраста:

– Братья и сестры мои, мы собрались в этот прекрасный солнечный день для того, чтобы покарать преступницу, совершившую одно из страшнейших преступлений! Она хранила у себя кувшин с джинном и не сообщила об этом мне, управителю города! К сожалению, мы не смогли узнать, где сейчас этот кувшин, но мы все же покараем эту преступницу. За то ужасное дело, что она совершила, она приговорена нашим умнейшим, величайшим, справедливейшим, – толпа начала зевать, – судом к смертной казни через отрубание головы!

Одна половина толпы закричала, радуясь «справедливейшему» правосудию, а другая – глухо застонала, жалея неизвестную мне преступницу.

О, нет! Что–что, а казнь я смотреть не хочу. Я с детства боюсь крови! Когда дома у меня из пальца брали кровь на анализы, я теряла сознание. Ну уж нет, здесь я не останусь.

Стражники вывели на помост зареванную девочку лет семи–восьми.

Неужели, она и есть эта ужаснейшая преступница?! Да она же еще ребенок! Нужно же что–то делать!

Я повернулась к Франсуа, чтобы сообщить ему свои мысли и не обнаружила его рядом с собой. Поискав его взглядом, я увидела, что он пробирается к месту казни с обнаженным мечом в руке. Идиот.

А Франсуа тем временем взобрался на помост, разогнал трех стражников, развязал руки девчонке и отпустил ее в ту часть толпы, которая горевала по поводу ее ареста. Тем временем откуда–то слева повылезали еще штук двадцать стражников, и между ними и Франсуа завязалась драка.

Я не знала, что мне делать: то ли бежать за Луисом (только где я его сейчас найду), то ли попытаться помочь Франсуа (да я ж даже фехтовать не умею, я меч в руках держала два раза в жизни).

Внезапно, пока я стояла раздираемая этими чувствами, рядом со мною как из ниоткуда возник Луис:

– Что происходит?! Где Франсуа?!

Я молча кивнула на помост.

– О, черт! – выпалил вампир и рванул туда.

Я молча пошла за ним.

Некоторое время я, как и Луис с Франсуа, помахала мечом (каким – то чудом не попадая по себе, любимой, этой тяжеленной железякой), но силы были слишком не равны: около ста воинов на троих – это явный перебор (пусть даже среди нас был вампир).

В общем, нас повязали, и наш знакомый старичок – боровичок начал вновь распинаться перед публикой:

– Дорогие сограждане! – толпа уважительно внимала его речи. – Только что вы видели, как коварные и злобные приспешники преступницы помогли ей бежать, но, благодаря самоотверженной работе наших воинов, мы смогли задержать их!

Кто–то тихо захихикал. Я попыталась найти взглядом этого храбреца, но, увы…

– Молчать!!! – взвизгнул массовик–затейник. – Когда я сказал «их», я подразумевал «разбойников» и «бандитов», а не нашу самоотверженную гвардию.

Хихиканье стихло. Я посмотрела на Франсуа и Луиса. Вроде бы, ни у того, ни у другого особенных ранений не было. Разве что у Франсуа под глазом начинал багроветь огромный фингал, а у Луиса из рассеченной брови стекала тонкой струйкой голубая кровь.

Старикашка откашлялся и продолжил:

– Так как настоящую преступницу мы упустили, то казнены будут ее приспешники!!!

Опаньки!

– Но, так как их преступление очень и очень велико, то они не умрут быстрой смертью, прибитые к нашим Древам Правосудия, – похоже, он говорит о том кактусе, к которому присобачили Ланса, – а погибнут медленно, привязанные к ним же и съеденные вампирами, приходящими к Дереву каждую ночь!!!