Сумасбродный шаг - [23]

Марджори выбралась из машины. Она чуть не споткнулась о пса, сидящего на дорожке и поднявшего переднюю лапу для пожатия.

— О, прости, — сказала она ему. — Ты, кажется, Максвелл? Ну и имечко для собаки. Впрочем, рада познакомиться. — Марджори нагнулась, чтобы пожать лапу, но пес, видимо, решил, что будет галантнее одарить ее поцелуем. Он поднялся на задние лапы, стараясь лизнуть ее в лицо. Марджори отскочила и попала в объятия Фрэнка.

Его руки обхватили ее за бедра, а спиной она, теряя равновесие, уперлась ему в грудь. Марджори показалось, что даже сквозь одежду она чувствует тепло его тела и едва различимый запах одеколона и мыла, исходивший от его кожи.

— Прости, — сказал Фрэнк. — Следовало предупредить тебя, что память у Максвелла на выполнение приказов намного короче, чем его шерсть. — Он помог Марджори выпрямиться, но не спешил отпустить ее.

Пес, склонив набок голову, в недоумении рассматривал девушку. Она с осторожностью потрепала его за ухом.

— Продолжай в том же духе, и преданней друга у тебя не будет, — поощрил ее Фрэнк. — Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.

Марджори приготовилась к любому повороту событий, но кухня, куда он привел ее, оказалась чисто убранной и выглядела вполне обычно. На стенах были развешаны резные деревянные шкафчики, а широкие окна украшали нарядные занавески.

У огромного стола в центре кухни высокая худая женщина с морщинистым лицом склонилась над корзиной, держа в руке пипетку.

— А ну, давай-ка питаться, — решительно произнесла она и вытащила из корзины крохотный розовый комочек.

Марджори приблизилась.

— Это кролик?

— Когда-нибудь, если ему повезет, он им станет. — Женщина вставила в рот кролику пипетку и нажала на нее, затем положила животное обратно в корзину и повернулась к Марджори. — Итак, вы и есть та молодая особа, которая занимает мысли моего сына?

Марджори растерялась, не зная, как ей отвечать. Она бросила взгляд на Фрэнка, и ее немного удивило, что он слегка поджал губы. Но голос его, как обычно, звучал шутливо.

— Прошу знакомиться: Марджори Стоун — Барбара Макензи. Откуда эти кролики, мама?

— Их нашел один из соседей. Он косил траву на лужайке и наехал газонокосилкой на кроличью норку. Не знал, что делать с этими малышами, вот и принес их сюда.

Марджори заглянула в корзину.

— Каковы их шансы выжить?

— Весьма небольшие, — ответила Барбара. — Но если я их выхожу, то в следующем году в округе не останется ни травинки, и все соседи на меня ополчатся. — Тем не менее после этих слов Барбара Макензи вытащила из корзины одного за другим трех малышей и покормила их. — Ну-ка, Фрэнк, — сказала она, — подогрей закуску, а я вымою руки и присоединюсь к вам на веранде.

Фрэнк порылся в холодильнике и нашел поднос с закуской, напоминавшей по виду небольшие кусочки пиццы. Он сунул в духовку сковородку и взял Марджори под руку.

— Итак, мы получили необходимые указания, — прокомментировал он. — Между прочим, ты определенно прошла испытание. Не каждому удается получить от мамы приглашение на веранду.

Помещение, куда он провел ее, представляло из себя нечто среднее между кабинетом и террасой. Это довольно уютное пространство было забито самыми различными предметами. Повсюду лежали книги и стопки бумаг, лучи заходящего солнца играли на старинной мебели. В углу на мольберте стояла написанная акварелью незаконченная картина, а на подоконнике расположилась скульптура белки, выполненная настолько реалистично, что Марджори в жизни не приходилось видеть ничего подобного.

Она села на стул с закругленной спинкой.

— Твоя мать художница? — Марджори указала на картину.

— О, нет. Она просто считает, что акварель обладает лечебным действием. Следует возблагодарить небо, что хоть это у нее не всерьез, иначе весь дом оказался бы завешанным картинами.

Марджори подавила улыбку.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Фрэнк начал копаться в крохотном холодильнике, служившем, похоже, еще и столиком, придвинутым к креслу с высокой спинкой. — Лимонад? Холодный чай? Бокал вина?

— Пожалуй, чай. — Марджори окинула взглядом комнату. Забавно, но она готова была поклясться, что хвост скульптуры белки стал еще пушистее и поднялся выше…

Легким прыжком скульптура с подоконника перекочевала на плечо Фрэнка, а затем внутрь холодильника.

— Она живая! — воскликнула Марджори.

— Ей не долго осталось жить, если она будет себя так вести. — Руки Фрэнка быстро двигались внутри холодильника. — Ну, я тебе задам… — Наконец он поймал непослушное животное и, высоко подняв, начал бранить. Белка что-то сердито процокала, и он вернул ее на подоконник.

Марджори пыталась сдержать смех, но безуспешно. Белка оказалась первым из живых существ, преподавших Фрэнку Макензи урок, которого он заслуживал, и поэтому в глазах его оппонентки это животное было настоящим героем.

— Что тебя рассмешило? — спросил Фрэнк, ставя перед ней бокал холодного чая.

— Я подумала — веселое у тебя, наверное, было детство.

— Да уж. Другим детям приходилось довольствоваться плюшевыми зверюшками и резиновыми утками. У меня же были настоящие. Хотя один лебедь меня достал.

— Лебедь?

— Он повредил крыло, и, пока он не поправился, его поселили в ванной. Поэтому, чтобы помыться, его каждый раз приходилось извлекать оттуда. А он, разумеется, возражал.