И откуда он только взялся, ее дражайший экс-муженек? Или их развод и вправду недействителен? Кошмар какой-то!
— Ладно, если уж ты настаиваешь, я закажу что-нибудь еще кроме бобов и риса. Кстати, если ты напряжешь свои мозги, то вспомнишь: именно в период нашей совместной жизни я привыкла к этим полезным, как ты тогда уверял, продуктам.
Мейбел подняла взгляд на застывшего подле их столика официанта.
— Принесите ваш самый дорогой стейк. А он, — она указала на Джереми, — оплатит счет.
Официант даже глазом не моргнул.
— А вам, сэр?
— То же самое.
Официант ушел, и Джереми, усмехнувшись, проговорил:
— Кто бы мог подумать в те времена, когда мы не знали, как дотянуть до конца семестра, что ты станешь первой леди университета?
Мейбел пожала плечами, повертела в руках меню и положила его на место.
— А кто бы мог подумать, что ты станешь мистером Предпринимателем?
— Ну, это только временно.
Мейбел кивнула.
— Хорас сказал, ты вроде бы продаешь свой бизнес. Он надеется, что, огребя свои миллионы, ты вспомнишь об университете, которому кое-чем обязан.
— Кстати, раз уж зашла речь о Хорасе, расскажи мне о нем что-нибудь такое, чего я не знаю, — довольно сухо попросил Джереми.
Мейбел, будто и не слышала его, задала свой вопрос:
— Ну а что ты собираешься делать потом? Будешь валяться где-нибудь на золотом песочке под Брисбеном?
Джереми тряхнул головой.
— О нет. Зачем ограничивать себя одним-двумя пляжами, когда по всему свету сотни их ждут меня?
Мейбел рассмеялась, и он заметил, как живая искорка пробежала в ее светлых, прозрачной зелени глазах, слегка вытянутых к вискам. Пробежала — и тут же скрылась за пушистыми ресницами. По крайней мере, в этом отношении она не изменилась, подумал Джереми. Та же живая реакция и здоровое отношение к юмору.
Официант принес салат и корзиночку с гренками.
Мейбел принялась старательно укладывать ломтики «рокфора» на листья латука.
Джереми огляделся вокруг. Странное она выбрала место для разговора, на котором он все-таки настоял. Более темного, более маленького бара ему еще не доводилось видеть. Сначала он подумал, что Мейбел выбрала этот бар в целях безопасности: уж сюда-то Хорасу не придет в голову заглянуть. Разумеется, он тут же высказал эту мысль Мейбел, пока тащился вслед за ней к крошечному столику.
— Я бы сказал, здесь довольно темновато. Но в том-то, как легко догадаться, и состоит преимущество данного места. Хорас, даже появись он здесь, ни за что нас не углядел бы.
Джереми был слегка разочарован, когда Мейбел очень спокойно пояснила:
— Я выбрала этот бар потому, что тут довольно громкая музыка и никто не сможет нас подслушать. Но не настолько громкая, чтобы нельзя было разговаривать. К тому же, едва я села в машину, ты сразу сообщил, что мечтаешь о стейке. А здесь они — лучшие в городе.
Словом, она не дала ему форы. Но бар и в самом деле оказался приятным: и официанты неназойливы, и музыка подходящая, и все располагает к интимному разговору.
— Ну что ж, я тебя слушаю, — сказала Мейбел, управившись наконец с сыром. — Хотелось бы мне знать, почему ты считаешь…
— Бедный Хорас, — прервал ее Джереми.
Мейбел помолчала.
— А в чем, собственно, дело? — Голос ее звучал не очень уверенно. По крайней мере, так Джереми показалось.
— Он наверняка думает, что ты добрая, мягкая и покладистая, иначе не сделал бы тебе предложения. Право же, он не подозревает, какой его ждет удар.
— Спасибо тебе за столь глубокий анализ моего характера, но обычно у меня не бывает никаких проблем в общении с людьми. Конечно, если они не говорят абсолютно идиотских вещей. Ну и почему ты так уверен, что с нашим разводом не все в порядке? У меня на руках все бумаги. А может быть, адвокат не переслал тебе документы? — Глаза Мейбел расширились. — Черт возьми, Джереми, если ты поднял шум только потому, что не получил какой-то бумажки…
— Я все получил. Очень впечатляющий набор, я бы сказал. На прекрасной бумаге, красивым шрифтом, — с золотыми печатями, подписями тут и там разными чернилами…
— Да-а-а… — настороженно протянула Мейбел. — Похоже, я получила то же самое. Но тогда почему…
— А ты когда-нибудь читала то, что написано этим красивым шрифтом?
Мейбел колебалась, мысленно прокручивая возможные последствия правдивого ответа, но лгать, все-таки не стала.
— Нет, не все.
— Вот и я не читал. До самого последнего времени. Оказывается, мы подали на развод в Тасмании, а не по месту нашего жительства, в Австралии. Или, точнее, подал наш адвокат от нашего имени.
Мейбел недоуменно посмотрела на него.
— Почему он это сделал?
— Потому что, по-видимому, решил: там очень гибкая, удобная, без лишних проволочек система развода. Но, как оказалось, она хороша только для тех, кто там живет. К сожалению, насколько я выяснил, очень немногие суды в мире признают такие разводы законными. Так что, если люди, которые живут в Австралии, разводятся в Тасмании…
— … На самом деле они не разведены, — простонала Мейбел.
— Если только не отправятся на жительство в те края. Об этом, кстати, стоит подумать: пляжей там видимо-невидимо.
Но Мейбел его не слушала.
— Каков наглец! — вскипела она, имея в виду адвоката. — Тогда уж ему вовсе не стоило затруднять себя даже перепиской! С таким же успехом он мог лично состряпать эту фантастическую бумагу и сказать нам, что она настоящая! И мы бы поверили. Верили же мы всему, что он нам говорил! Мы были тогда парой молодых олухов, которым не терпелось поскорее исправить ошибку.
