Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - [8]
Что касается Уильяма Худа, то из его книги «Вояж в Персидский залив и путешествие из Индии в Англию» следует, что прибыл он в Маскат 12 ноября 1816 года. Передвигался на арабском судне (покинуло Бомбей 26 октября 1816 г.) вместе с 90 другими пассажирами: персами и арабами, турками и евреями, торговцами и пилигримами. При входе в Маскатскую бухту видел, как ее покидала отправлявшаяся в Бомбей, как ему сказали, оманская торговая флотилия, состоявшая из 25 судов, в сопровождении фрегата с 40 орудиями. В самой бухте стояли два больших английских судна и 30–40 местных парусников, находившихся под погрузкой и разгрузкой товаров: фиников, соли, риса и других. На берег его доставила небольшая лодка с гребцами-рабами из Африки. У таможни на берегу, где он высадился, а также на улочках, шедших к рынкам, и на самих рынках толпились люди – горожане, кочевники и рабы. Среди них выделялись торговцы-индусы, стражники-белуджи и лоточники-евреи. Все попадавшие ему на глаза мужчины-оманцы и белуджи были вооружены; арабы – кинжалами, мушкетами с фитильными замками и копьями, а белуджи – ханджарами и двуручными мечами. И при этом – ни грубости, ни хамства, ни неучтивости, ни оскорблений.
В окрестностях города трудились рабы. Вот они-то, замечает У. Худ, дерзили и хамили прохожим, и даже, случалось, обирали невооруженных странников, оказывавшихся за чертой города, тех же любознательных торговцев и путешественников.
О маскатцах-ибадитах У. Худ отзывается как о людях прямолинейных и откровенных, честных и толерантных по отношению к представителям других вероисповеданий и рас.
Побывал У. Худ и на маскатском рынке невольников, где три раза в неделю устраивали торги рабов. Покупая их, осматривали с пристрастием, с головы до ног, особенно невольниц для утех.
Маскат У. Худ описывает как крупный торговый центр Омана, откуда торговцы везли финики, кофе, серу, лошадей и верблюдов. В городе, по его оценке, проживало около 30 000 чел., а вместе с четырьмя прилегавшими к Маскату селами численность тамошнего населения составляла около 47 000 человек.
Во время нахождения в Маскате У. Худ повстречался с правителем, сеййидом Са’идом ибн Султаном. Принимал он его вместе с другими просителями, на открытой веранде дворца, в окружении писарей-секретарей, толмачей и слуг-рабов.
По тому как владыка Омана поздаровался с ним, поднявшись со своего кресла, и по заданным ему вопросам, говорит У. Худ, было видно, что о каждом, явившемся на аудиенцию, ему доложили.
Сеййид Са’ид, отмечает У. Худ, владел крупным морским флотом, насчитывавшим до 35 судов. Войско его состояло в основном из наемников-белуджей; и в случае необходимости он мог выставить 7000 воинов под седлом[17].
В 1817 г. в Омане побывал английский путешественник Джон Джонсон. Делясь впечатлениями о Маскате, писал, что жара там летом стояла такая, что жители покидали город и перебирались в окрестности, поближе к пальмовым рощам, где разбивали шатры и проводили в них лето, коротая время по вечерам за дружеской беседой с чашкой кофе. Даже правитель Омана, замечает он, и тот оставлял столицу, и переселялся в Барку.
Поведал Джон Джонсон и о жизни рабов в Омане. Завозили их туда работорговцы, и довольно долго, надо сказать, на судах под француским флагом, дабы избежать задержания сторожевыми кораблями англичан. За разрешения на право пользования французским флагом, которые они получали во французском консульстве в Омане, либо же в Джибути, подвластном тогда Франци, платили ежегодные сборы.
В 1820–1829 гг. Бомбейское морское ведомство организовало несколько исследовательских экспедиций в Персидский залив. Был среди их участников-офицеров и лейтенант Уайтлок, неплохо, к слову, знавший арабский язык и рассказавший в своих воспоминаниях об арабах Оманского побережья. Отзывается о них как о людях гостеприимных и отважных, но в то же время – и как о лихих пиратах. Пишет, что совершали они морские набеги, дерзкие и грабительские, не только на торговые суда, но и на города, и села в прибрежных частях Аравии и Персии, Индии и Восточной Африки. Добычу, захваченную ими, включая, порой, и сами суда, дабы востребовать потом с торговцев выкуп за них, свозили и перегоняли в их «гнезда пиратские», свитые в гаванях и бухтах вдоль побережья от Ра’с-эль-Хаймы до Абу-Даби. Потому-то и именовалась земля та среди мореходов и торговцев «обителью пиратской».
Жители тех мест, повествует лейтенант Уайтлок, особенно арабы Ра’с-эль-Хаймы, племена кавасим, издавна занимались морским разбоем и грабежом, и потому само слово «кавасим» стало у англичинан синонимом слова «пират».
К сведению читателя, разбойничья флотилия этого племенного союза, по словам упоминавшегося уже нами У. Худа, состояла из 60 больших и 900 малых парусных судов. Некоторые из них имели на вооружении до 40 орудий и экипаж в 300 матросов (численный состав всей флотилии доходил до 19 000 человек).
Интересные воспоминания о Маскате, Оманском побережье и об Ормузе первой половины XIX века оставил Джеймс Фрейзер (1738–1856). В начале 1821 г., находясь в Бомбее, он познакомился с доктором Эндрю Джуксом, назначенным вскоре главой миссии Ост-Индской компании для проведения коммерческих переговоров в Персии. Он-то и предложил Джеймсу войти в состав этой миссии. К тому времени Джеймс Фрейзер довольно долго уже пробыл в Индии, куда приехал из Шотландии (1813). Успел поработать и торговым представителем одной фирмы в Каликуте (Калькутте), и поучаствовать в научной экспедиции, организованной его братом, Уильямом Фрейзером, в целях поиска истоков рек Ганга и Джамны. Предложение, сделанное ему, Джеймс Фрейзер принял охотно.
