Султана вызывают в Смольный - [13]

Неизвестные учинили в палатке погром, и не столько украли, сколько нашкодили. Обычно так поступают подростки. С полок сброшены коробки с шоколадом и конфетами, печенье и вафли. На полу и на прилавке — пролитый коньяк, шампанское и другие вина. Многие бутылки без пробок — отпита половина, треть или четверть, в горлышки некоторых всунуты ветки от веника, что валялся на полу. Халат продавца разорван пополам… Капитан принялся за составление протокола осмотра места происшествия, а я пригласил четырех дворников в качестве свидетелей и понятых.

Было очень холодно, за двадцать градусов. Хотя Урбан возражал, я решил на свой страх и риск угостить задубевших от мороза женщин остатками коньяка. В палатке нашлись и стаканы. Подняв один из них с пола, я вымыл его коньяком из открытой бутылки и сказал Урбану:

— Торгаши из ресторана все равно спишут на воров больше, чем они украли, нашкодили и испоганили. А остатки коньяка и вина еще и продавать в розлив начнут…

Выпили наши подмерзшие понятые с удовольствием, закусив шоколадом, тоже с пола. Быстро разрумянились. До этого угрюмо молчавшие — начали шутить, смеяться. А самая молодая спросила у меня:

— Можно взять шоколада и конфеток своим детям?

— А вот это уже будет называться кражей, — объяснил я. — И так, угощая вас, я нарушил закон.

— Тогда хоть выпили бы с нами чуток, для сугрева, — предложила старший дворник. — Нарушать — так вместе!

Шафран все это время лежал в дальнем углу палатки на телогрейке продавца, внимательно наблюдая за происходящим.

— Мы с ним на работе, — сказал я, кивнув в сторону СРС, — нам выпивать нельзя. Пока мы тут сидим, может произойти или уже произошло более серьезное преступление. И нам с ним придется немедленно туда выехать. И быть как стеклышко…

Сторож ресторана, который не уберег палатку от разграбления, был пьян и сказал лишь, что все начальство живет в Ленинграде. Но никто из них так и не появился, а у сторожа даже телефона директора не было. Дворники расписались в документах, разгромленную палатку опечатали.

Спустя некоторое время были установлены восемь подростков, участвовавшие в этой и еще одной краже. Там они подобрали ключ к ларьку, где также интересовались в основном конфетами, шоколадом, печеньем да лимонадом… Шафран не позволил им уйти от наказания. Все они были из интерната для трудновоспитуемых.

Встречая меня в Петродворце, дворники «угощавшиеся» в торговой палатке, вежливо здоровались и вспоминали о том происшествии. И я иногда вспоминаю этих работящих женщин, вытесненных из родных деревень глупой политикой, выполнявших вручную тяжелую работу, особенно зимой на уборке снега, никогда не пробовавших хорошего вина и редко покупавших детям лакомства…

СРС «принимает парад»

Где мы только ни побывали с Шафраном за время совместной службы. Попадали не раз и в солдатские казармы.

26 апреля 1961 года нас снова вызвали в воинскую часть. Причем не очень надеясь на нашу помощь. А случилось тут вот что: ночью сняли все колеса у автомашины «ГАЗ-69».

Шафран быстро развеял сомнения скептиков. Взяв след от «разутой» машины, вскоре привел на второй этаж казармы. И замер у дверей. Пущенный затем на обыск местности — обнаружил за забором части все похищенные колеса.

— Ну, а может ваш Шафран указать конкретно, кто это сделал? — спросил командир, с любопытством и уважением поглядывая на собаку.

— Если вы доверите ему «принимать парад», — сказал я.

— Действуйте! — после некоторого раздумья ответил подполковник.

По моей просьбе личный состав построили на плацу в три шеренги, в каждой — по тридцать человек, интервал между шеренгами — пять метров. Перед началом выборки я обратился к солдатам:

— Сейчас служебно-розыскная собака по запаху, сохранившемуся на этих колесах, будет искать среди вас виновного в краже. Прошу этого человека добровольно выйти из строя, так как эта собака не ошибается. Невиновные могут не беспокоиться.

Пару минут я дал им на раздумье. Слышно было, как кто-то произнес: «Ну прямо цирк…» Но никто так и не шелохнулся.

По моей команде Шафран, взяв след, начал обнюхивать стоящих в первой шеренге. Любопытно было смотреть на лица. Кто оставался невозмутим, кто — с испугом поглядывал на Шафрана, деловито обходящего строй. В общем, у многих проглядывал неподдельный интерес. Шафран обогнул первую шеренгу, перешел ко второй, миновал трех человек, потом четвертого… И неожиданно потянул за полу гимнастерки пятого. Тот пнул Шафрана ногой: ты, мол, ошибся, пес! В ответ Шафран мгновенно вцепился ему в живот!.. Хорошо еще, что в пасть попал широкий солдатский ремень, однако прокусить брюхо Шафран все-таки успел.

— Рядовой Арсеньев, выйти из строя! — приказал командир части.

— Товарищ подполковник, — вмешался я, — если рядовой Арсеньев сомневается в работе служебно-розыскной собаки, можно перепроверить. Пусть он встанет в любую шеренгу и в любое место по собственному выбору, а я повторно направлю Шафрана от колес…

Все молчали. Потом Арсеньев, держась за укушенный живот, тихо произнес:

— Вы что, хотите из меня все кишки вытянуть? Не ошиблась псина. Я спрятал колеса…

Под конвоем Арсеньева отвели в санчасть, где ему была оказана медицинская помощь.