Сука-любовь - [27]

— Ну, она и так не дешево обходится. И потом, я не уверен, что она посвящает себя целиком тому, чтобы присматривать за Джексоном…

— Мне кажется, для моего здоровья будет полезно, если я смогу чаще выходить из дома днем, — сказала Эмма уже настойчивее. Джо зажег спичку и тут обнаружил, что сооруженная им пирамидка не даст ему подпалить все палочки для растопки. — Я иногда схожу здесь с ума, словно в камере.

Он попытался бросить спичку в щель между хворостом, но она просто сгорела, подняв кверху обугленный конец; это напомнило ему фокус со спичками под названием «Эрекция мертвеца», который ему показал школьный приятель. Он зажег еще одну.

— Да нет, я все понимаю. Почему бы нам не оставлять ее на целый день, хотя бы раз в неделю?

Джо осторожно подсунул спичку под хворост и дал ей упасть; раздалось шипение. Пламя медленно занималось, ломая тончайшие хворостинки сверху. Он почувствовал Эммины губы на своей щеке и вздрогнул, повернувшись; она стояла на коленях рядом.

— Спасибо, — сказала она, и на короткий миг ему показалось, что в ее глазах мелькнула грусть, но он не смог себе даже представить ее причины. Тут огонь разгорелся с неожиданным мини-ревом, и они повернулись к нему, а затем снова друг к другy, и ее лицо светилось от счастья — из-за такого ничтожного успеха. «Может быть, огонь и есть ответ», — подумал Джо.

Если Вик и был во что-то когда-нибудь влюблен, так это в гитары. Когда ему было тринадцать, он набрасывался на два вида порнографии: порнографию обычную и гитарную порнографию. Гитарная порнография: музыкальные журналы, рекламные проспекты, каталоги — была удобней; ему не нужно было прикидываться старше, чем он был, чтобы приобрести ее, и его мать не ставила весь дом на уши своими воплями, когда находила ее в его спальне. Единственным ее недостатком было то, что на нее нельзя было подрочить, хотя для Вика не было ничего невозможного.

Он проводил долгие часы в своей спальне, мечтательно рассматривая женственные формы рядов представительниц «Стратокастер» и «Телекастер», «Флаинг ви» и «Лес полс» в различных ракурсах и блеске отраженных ими огней фотостудии. Иногда его мозг погружался в акустические грезы: холмистые изгибы двенадцатиструнного «Мартина» или выпуклая дека «Овэйшэн». Но вершиной его желаний были полуакустические гитары: глядя на изображение «Гретч кантри джентльмен» или «Гибсон-335», он испытывал словно приступ голода или точно нажали кнопку «включить», немедленное желание — связь между объектом и желанием была такой же прямой и ничем не сдерживаемой, как если бы он смотрел на изображение влагалища.

Его первой гитарой была копия «Колумбус стратокастер». Она обошлась ему в семьдесят фунтов в комиссионном отделе «Иксчейндж энд март»; семьдесят фунтов, которые он незаметно вытащил из кошелька тетки Марион и за которые ему пришлось подвергнуться бесконечным обвинениям со стороны родственников и совсем не слабой порке ремнем со стороны отца. Но она того стоила. У Вика была настоящая электрогитара; предмет вожделений, символ другого, сверкающего и недостижимого мира; ребята в школе лишь посмеивались над ним, когда он рассказывал о ней, отказываясь верить, что такая вещь может быть у кого-либо из их круга.

Даже теперь — теперь, когда его карьера рок-музыканта закончилась игрой на рождественских утренниках и работой для «мальчуковых» групп, — его любовь к инструменту не совсем прошла. Для Вика тому было что-то романтичное в квартирке над магазином «Рок-стоп». Был дождливый вторник — день, который Эмма и Джо выбрали для няни, — когда он в первый раз привел ее сюда. Он включил свет, и она взорвалась смехом — то ли от радости, то ли от нервов, он не смог определить, — затем, осмотревшись, она прошлась, безумно, как пьяная, танцуя джигу, по обеим комнатам — кухне и спальне, — лавируя между черными ящиками для авиаперевозок.

— Мне кажется, ты говорил, что хозяин собирался убрать все это куда-то в чулан, — сказала Эмма в ритме, совпадающем с ее танцем.

— Да, — ответил он, подойдя к ней со спины и останавливая ее движение, — но, когда я увидел, что в них находится, то передумал.

Он протянул руку к ящику перед ними, поиграл с замком; раздался щелчок, и их взорам открылась нежащаяся в фиолетовом бархате алая «Гибсон Ховард Робертс фьюжн», гитара, на которой играл Джанго Рейнхардт.

— Боже, это великолепно, — мягко сказала Эмма, повернув голову; ее губы коснулись его шеи.

Вик кивнул, снял руки с ее талии и начал перемещаться от футляра к футляру, открывая замки: в этом углу лежит бирюзовая «Гилд старфайер», там — серебряная «Бэк педал стил»; это шестиструнная «Босса», а здесь — черная «Риккенбаккер-335», вроде той, на которой играл молодой Пит Тауншэнд. И наконец Вик подошел к лежавшему в центре комнаты, отдельно от других, футляру с «Гретч-1600», полуакустической гитарой с кленовым темно-красным корпусом.

— Вот она, — сказал Вик, опускаясь на пол, словно совершая акт коленопреклонения, — это моя.

— Что ты имеешь в виду? — со смехом спросила Эмма.

— Ну… — сказал он, закрывая футляр, — мне негде взять две с половиной тысячи, которые Френсис хочет получить за нее. Но он пообещал мне держать ее для меня, пока я их не достану. Что, — Вик улыбнулся, — возможно, не случится никогда.