Сухая ветка - [2]
При этом автор передаёт тончайшие нюансы семантики, генерируя словесные и эмоциональные ассоциации. В этом контексте хочется отметить особо рассказ «Квартира», который на деле оказывается аллегорическим повествованием о человеческой любви — всеобъемлющей, удушающей, доводящей до исступления, но всё же — любви:
«Больное воображение Штольца полностью отождествило квартиру с некой абстрактной возлюбленной, его нерастраченная любовь нашла себе широкое русло и хлынула наружу из безумного мозга и горячего сердца».
В то же время автору свойствен и реализм повествования, и мастерство бытописания, когда он создаёт такие, казалось бы, «незатейливые» зарисовки с обыденной человеческой жизни, но именно в них, в этих скупых на слова зарисовках, — глубокая и порой полная трагизма правда существования человека в мире. Особенно ярко это проявляется в рассказе «Сухая ветка», который, на наш взгляд, продолжает традицию уже классической для русской литературы «деревенской прозы» — В. Распутина, В. Шукшина, Ф. Абрамова, В. Астафьева и др.:
«В паре сотен километров от города, в котором жил Алексей, в небольшой деревушке Мохово умер его дед. Кроме Алексея у деда родственников не было, поэтому соседи хоронили его сами. Алексею же сообщили об этом с большим опозданием, лишь спустя полмесяца после похорон»;
«На щербатой стене автостанции ещё с советских времён висело одно и то же расписание»;
«Дедовская деревня встретила Алексея пыльными лопухами вдоль высохшей и потрескавшейся рыжей глиняной колеи. Откуда-то выскочила маленькая злобная собачонка, имеющая один окрас с деревенской дорогой. Мохов пробовал отогнать её, но она заливалась ещё громче. „Дух дороги, — подумал Мохов. — Видимо, из этого самого праха земного сделан“»;
«…самые яркие воспоминания Алёши связывались не с серым бетонным городом, а с росной зелёной деревней»;
«Деревянный забор кое-где был подлатан новыми некрашеными досками. На щеколде висела сухая ветка — Алексей помнил, что в деревне так раньше сообщали всем, что никого нет дома».
И этот народный обычай — вешать ветку в знак отсутствия хозяев — вырастает здесь до художественного символа огромной смысловой нагрузки:
«Деревня медленно умирала. Если во времена его детства здесь уже не было молодёжи, то сейчас наверняка здесь доживали одни пенсионеры. В Мохове не было ни церкви, ни клуба, ни магазина. По соседству с дедовским домом с обеих сторон стояли заброшенные дома».
Автор-филолог умело используется разнообразный спектр художественных средств, что высвечивает в нём подлинного профессионала, знатока литературно-языковой традиции:
«Гришкин неологизм показался смешным, но смеяться Мохов не мог»;
«Звёзды действительно выглядели потрясающе. Огромные, как никогда яркие, они не были похожи на всем привычные небесные тела, в эту ночь они казались рукотворными, словно по всему небу кто-то развесил новогодние гирлянды. Во всяком случае, именно этот эпитет пришёл Алексею на ум»;
«Алексей запомнил ту ночь потому, что именно тогда испытал чувство, которое много позже, после знакомства с одноимённым гумилёвским стихотворением, он назвал звёздным ужасом»
(«Сухая ветка»).
Мастерски передаются автором особенности речи носителей говоров, что пропитывает повествование живым местным колоритом и способствует его «одушевлению»:
«— А мы ж сховали Павлá. Всё как надоть, не волнуйсь. Микола домовину сбил, усе скопом яму вырыли. Зинка моя супу наварила, помянули»
(«Сухая ветка»).
Особенности местной речи бисерно оттеняют и подлинно литературный язык, характерный авторскому повествованию, способствуя возникновение мгновенных ассоциативных связей в воображении читателя:
«В одной спал дед, в другой же, „зале“, как называл её Павел Фёдорович, стоял диван для Алексея. Окна „залы“ выходили на улицу. Здесь всё было так же, как и раньше, разве что зеркало завесили рушником»;
«Огромные, чуть ли не с детскую руку рыбины лежали в большом корыте, которое тогда ещё моложавая бабушка Дуся называла „ночвы“» («Сухая ветка»).
Стремясь запечатлеть в словесной форме особенности внутреннего мира, ментальные установки и мимолётные мысли и впечатления ключевых персонажей произведений, их настроения, А. Оберемок создаёт тропеически насыщенные конструкции:
«Рабочий день шёл медленно, нехотя передвигая ноги-часы. Едва он ступил на землю восьмой раз, Марк с невероятным облегчением выдохнул густой и тягучий воздух» («Шоу „Семья“»).
При этом даже сквозь лёгкую ироничность и добрый смех автора просвечивает подлинный трагизм.
В целом философия автора, его личные человеческие убеждения, даже будучи вложенными в уста его героев, отличаются лаконизмом, вплоть до афористичности:
«Как хорошо быть счастливым! Для этого надо так мало… Почему же в жизни всё происходит так, а не иначе? Ведь можно быть счастливыми вместе… Всем вместе…» («Шоу „Семья“»).
«Прошлое постоянно меняется, все события, его заполняющие, нынче пытаются казаться не такими, какими казались ещё совсем недавно. Прошлое бурлит, как суп на плите, его движение — вечный процесс, который остановить невозможно. Каждый политический строй, сменяющий предыдущий, вносит свои, часто кардинальные, правки в прошлое.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.