Суфии - [7]

В одной из басен Эзопа рассказывается о маленьком кроте, который пришел к своей матери и сказал ей, что может видеть. Как всем известно, кроты традиционно не обладают зрением. Мать малыша решила проверить его. Она положила перед ним кусок ладана и спросила, что это такое.

– Камень, – ответил маленький крот.

– Ты не только остался слепым, но и утратил чувство обоняния, – сказала мать.

Эзоп, которого суфии почитают практическим учителем древней традиции мудрости, обретаемой посредством сознательного развития ума, тела и восприятий, не проявил особой оригинальности в этой басне, если иметь в виду ее поверхностную мораль. Не очень глубокий смысл некоторых его басен (достаточно банальная мораль) был отмечен многими исследователями.

Мы можем, однако, проанализировать эту басню и понять, что она означает в действительности, если знаем кое-что о суфийской традиции и ее методе сокрытия смыслов в литературных произведениях.

Слово «крот» (хулд — от корня ХЛД) пишется по-арабски так же, как и слово халад, что, в зависимости от контекста, может означать «вечность», «рай», «мысль», «ум» или «душа». Поскольку в арабском письме употребляются только согласные буквы, вне контекста невозможно сказать, какое слово имелось в виду. Если бы это слово было использовано в поэтическом произведении, написанном на одном из семитских языков и впоследствии было переведено на греческий теми, кто не понимает его двойного значения, игра слов была бы потеряна.

Почему были избраны именно камень и ладан? Потому что суфийская традиция гласит, что «Моисей (руководитель своего народа) предал камню благоухание мускуса» (Хаким Санаи, «Окруженный стеной сад Истины»).

«Моисей» олицетворяет собой направляющую мысль, преобразующую неодушевленное и инертное (камень) в нечто «благоуханное, как мускус», а это уже символизирует нечто наделенное жизнью.

Теперь наша история показывает следующий смысл: «мать» мысли (ее источник, матрица, существенная характеристика) предъявляет мысли или же уму «ладан» (трудный для восприятия опыт). Так как человек (крот) сосредоточивается на «зрении» (пытается развивать свои способности не в том порядке), он теряет возможность пользоваться и присущими ему способностями.

Суфии считают, что вместо того, чтобы определенным образом сосредоточиться на своем внутреннем мире и добиваться успехов в развитии, человек направляет свой поиск вовне и устремляется вслед за иллюзиями (неправильно развитыми метафизическими системами), фактически приносящими ему вред.

Каковы внутренние потенциальные возможности «крота»? Мы можем ознакомиться со всей группой арабских слов, имеющих отношение к корню ХАД, о котором мы сейчас говорим:

Халад (ХаЛаД) = вечно пребывающее, продолжительное.

Халлад (ХаЛЛаД) = увековечивать что-либо.

ПОДОПЛЕКА: 1. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ВИНОГРАД

Ахлад (АХЛаД) = наклоняться вперед, быть полностью преданным (другу).

Хулд (ХуЛД) = вечность, рай, продолжительность.

Хулд (ХуЛД) = крот, полевая мышь, жаворонок.

Халад (ХаЛаД) = мысль, ум, душа.

Аль-Хуалид = (АЛЬ-ХУАЛиД) = горы, скалы, подпорки (для кувшина).

С точки зрения суфия данная группа слов, сконцентрированная вокруг основного корня, содержит в себе важные для развития человека понятия. Эти слова можно назвать чуть ли не картой суфизма. По счастливому совпадению, слово «крот» может служить в качестве символа ума или мысли. Тот же самый ум заключает в себе вечность, непрерывность, опору. Суфизм связан с увековечиванием человеческого сознания через его источник в уме. Преданность в отношениях с другими людьми является весьма существенным качеством для выполнения этой задачи.

Итак, эта эзоповская басня учит нас не только тому, что «шарлатана разоблачить несложно», как склонны думать комментаторы. Нет нужды отрицать, что такую функцию она могла выполнять веками, но поскольку в ней используются слова: ладан и крот, которые согласно суфийской традиции могут иметь скрытый смысл, это дает нам ключ к ее пониманию. Рассматривая в этом свете большое количество литературного и философского материала, мы неизбежно вспомним слова Руми, который, подобно Эзопу, был великим баснописцем Малой Азии. Он говорит, что сам канал может и не пить, но он доносит воду до жаждущих. Те, кто отнесется с интересом к подобной интерпретации кротового символизма, смогут очень ясно почувствовать, что непринужденная, законсервированная на века мудрость Эзопа сумела сохранить для нас питательное вещество, которое мы в ней сейчас находим.

Руми, живший спустя почти две тысячи лет после Эзопа, сказал: «Сказка, придуманная или возникшая иным образом, высвечивает истину».

Нет необходимости особо углубляться в арабский язык как таковой – подлинный источник семитской версии, откуда и происходит эта басня Эзопа. Он полезен нам только как инструмент, ибо, как показали филологи, этот язык сохраняет в тесной связи, сгруппированные согласно первобытным образцам, слова, значения которых претерпели значительные изменения в других семитских языках.

И на Западе, и на Востоке можно найти множество примеров подобной кристаллизации учения в литературе, ритуалах и народных поверьях. Многие такие явления считаются несерьезными, например, шутки, приписываемые Насреддину, Джо Миллеру и другим, они ценятся ради самого очевидного их смысла. Или взять хотя бы Омара Хайяма: чтобы заставить читателя мыслить яснее, этот поэт низводил жизнь до абсурда, что было упущено в анализе большинства его стихов, в результате их автора объявили пессимистом. Другим подобным примером является Платон: его материалы, с суфийской точки зрения, предназначались для того, чтобы показать ограниченность формальной логики и то, с какой легкостью люди делают неправильные выводы, исследователи же приписали этот недостаток самому Платону, полагая, что его рассуждения ошибочны. В некоторых случаях, как это произошло с Эзопом, тот или иной канал все еще несет воду, хотя его и не считают каналом. А бывает и так, что, опираясь на различные логические обоснования, люди придерживаются бессмысленных верований и ритуалов до тех пор, пока те не утрачивают всякую реальную динамику и могут представлять интерес только как антиквариат. Вот что сказал об этом великий суфийский поэт Джами: