Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - [106]

– Похоже, мы угодили в одно из этих хитроумных зеркал Левона, – успокоил ее Пи-Джей. – Они вращаются, и он управляет ими с пульта. Это все аппаратура для его мегаморфинга.

И тут Хит увидела. Сотни зеркал, каждое метра три высотой: цилиндрические, выгнутые, вогнутые, плоские... все они вращались в разных направлениях и с разной скоростью... у нее было странное ощущение, что они оказались на поверхности сложного глаза какого-то гигантского насекомого... тысячи движущихся отражающих фасеток, каждая – под своим углом. Они стояли на самой вершине зеркальной стены, там, где мостки заканчивались пандусом, который плавным зигзагом переходил в ряды зеркал – вниз, до самой сцены. От зрителей зеркала были надежно укрыты громадным занавесом и клубами дыма, однако Хит отметила, что в нужный момент все это можно будет убрать буквально в одно мгновение.

– Мы сейчас в иллюзии. – Она остановилась, стараясь отдышаться. – Как думаешь, сможем мы обмануть Памину?

– Не знаю.

Она видела тысячи собственных отражений... то четких, то вдруг расплывающихся, меняющих свои очертания... волчья морда... череп... лицо Тимми Валентайна.

– Смотри, – сказал Пи-Джей, – там Левон. Кажется, что-то настраивает.

Она увидела Джианьяна, поднимавшегося вверх по трапу. Он перемещался на удивление плавно и совершенно беззвучно.

– С ним что-то не так, – сказала Хит. – Люди так не ходят...

Она вспомнила, как странно Левон шел в свою будку. Шаркающей, нетвердой походкой. Сейчас он двигался совершенно по-другому. Он перемещался рывками... словно перетекал из одного места в другое... как шарик ртути... вот – он есть, а вот – превратился в расплывшееся пятно... а потом он снова тут...

– Господи Иисусе, – прошептал Пи-Джей. – Это все мой оборотный дух. Он обманул меня. Чертов ловкач, мать его так. Боже мой, Боже мой...

В его голосе было столько отчаяния...

– Что такое? Что ты хочешь сказать? – встревожилась Хит.

– Он заставил меня думать, что я увожу тебя от Памины, а вместо этого... Господи Иисусе – я только что понял, – я привел тебя прямо в руки другого вампира... настоящего вампира...

И тут Левон появился прямо перед ними.

Вот так просто: раз – и он здесь.

Темный, маленький паренек. Ростом не выше Хит. Он шагнул к ней. Он не дышал. Она отступила назад. Его лица не было ни в одном из зеркал. Только – ее. Она видела ужас на лицах своих отражений. Ей было так страшно, что она даже не смогла закричать.

Едва слышно она прошептала:

– Пи-Джей, спаси меня – убей его...

И тут заговорил Джианьян:

– Прошу прощения, но я голоден. Я еще не привык к этому ощущению и пока что не знаю, как это делается правильно, так что я извиняюсь...

Рана у нее на груди вновь запульсировала болью.

– Я правда не знаю, – продолжал вампир, – я ничего не понимаю, еще утром я был самым обыкновенным занудным компьютерщиком, помешанным на сексе, жившим в своем собственном маленьком мирке, ну, знаете... когда за каждым кустом видишь черта... а потом мне словно мозги поджарили... а внутри все как будто сгнило... и все эти взаимосвязи, о которых я никогда ничего не знал... но я так голоден, что не могу думать вообще ни о чем, этот голод сводит меня с ума...

Пи-Джей даже не шелохнулся... Почему он не бросился на Левона, не остановил его, не вонзил кол ему в сердце? Почему он просто стоял и вообще ничего не делал?

– Пи-Джей, – едва слышно поговорила Хит. Неужели ты дашь мне умереть?

Пи-Джей повернулся к ней:

– Памина сказала, что тебя уже не спасти... слишком поздно... потому что ты накормила Эйнджела своей кровью... ты дала ему жизнь... и для тебя уже нет надежды, сразу после смерти ты станешь... – Он расплакался: смирившийся, побежденный, потерянный. – Дух, посетивший меня, сказал, что путь твоего спасения – это опасный и безнадежный путь... и поэтому я не должен вмешиваться... мне надо отойти в сторону... повернуться к тебе спиной...

– Господи, – прошептала она. – Я так любила тебя... а ты... ненавижу все эти твои видения, всех твоих духов... они сказали тебе, что ты должен дать мне умереть... и ты готов подчиниться? – Хит и сама удивилась, как она смогла такое сказать. Эти слова лишили ее мужества. Но, в конце концов, между ними всегда была пропасть... расовая, культурная, классовая, еще какая-нибудь... – Ты просто поганый дикарь, Пи-Джей...

Пи-Джей отступил назад. В его глазах не осталось и следа той любви, которая хранила их под тем проливным дождем, который буквально размыл весь Вампирский Узел и залил пожарище огненного апокалипсиса. Но, когда он повернулся, ей показалось, что его жесткий взгляд на мгновение смягчился...

Она смотрела на его отражения в зеркалах и рыдала – безудержно, как ребенок. Она ненавидела его, да... и еще ревновала, жутко ревновала... к этим его духам... потому что он слушал их, а не ее, он делал то, что велят они, он был одержим ими, а ее любовь не стоила для него вообще ничего... да еще этот коротышка, который обнял ее ледяными руками... трогал ее щеки, руки... и каждое прикосновение было словно укол сосулькой, и она смотрела в его пустые глаза, слышала его безмолвный зов... и ответила, так же беззвучно, в полном отчаянии: