Суета и смятение - [17]

— О, нет! — воскликнула миссис Вертриз. — Только не это!

— Да, и еще два того же рода — не знаю, что это за здания. Но они заставили меня сомневаться, настолько ли это плохо. Если бы я обедала где-нибудь в Италии и на старинной серебряной посуде увидела гравировку, прославляющую подвиг или достижение семейства, меня бы это не кольнуло, а впечатлило как нечто прекрасное и солидное. Разница-то в чем? Торты преходящи, а потому гораздо скромнее, не так ли? Почему считается неприличным гордиться тем, чего достиг сам, а не деяниями предков? Более того, если мы подумаем о своем прошлом, то обнаружим, что у нас сотни предков, так не глупо ли выбирать и кичиться кем-то одним из этого сонма? И знаете, у меня получилось не смеяться над мистером Джеймсом Шериданом-младшим из-за того, что он не видит неуместности кремового дома.

Выслушав вывод из столь живого рассуждения, миссис Вертриз ничуть не успокоилась и мрачно покачала головой.

— Милое мое дитя, — начала она, — я полагаю… всё столь… боюсь…

— Давайте же, мамуля, не останавливайтесь, — подбодрила Мэри. — Я пойму, о чем вы, только намекните.

— Всё, что ты говоришь, — робко продолжила миссис Вертриз, — похоже на то, что… будто ты пытаешься… пытаешься заставить себя…

— О, я поняла! Иными словами, всё это звучит так, словно я принуждаю себя хорошо думать о нем.

— Не совсем так, Мэри. Я не то имела в виду, — соврала миссис Вертриз, честно считая, что говорит правду. — Ты же сказала, что… что завершение вечера у молодой миссис Шеридан не развлекло тебя…

— Там присутствовал мистер Джеймс Шеридан, у нас была возможность сойтись ближе, чем за ужином, и, несмотря на это, я сочла вечер, проведенный там, жутко глупым, и сейчас вы думаете, мне… — На сей раз Мэри оставила фразу незавершенной.

Миссис Вертриз кивнула, хотя как мать, так и дочь предпочли бы всё прояснить.

— Ладно, — серьезно продолжила Мэри, — я могу сделать что-либо еще? Вы с папой не хотите, чтобы я наступала себе на горло, но у нас нет выхода, посему, кажется, всё в моих руках. Больше здесь обсуждать нечего, ведь так?

— Но НЕЛЬЗЯ идти наперекор себе! — воскликнула мать.

— И я про то же! — весело согласилась Мэри. — Я и не иду. Всё в порядке. — Она встала и взяла манто, собравшись к спальню. Но вдруг остановилась, облокотилась на спинку кровати и посмотрела на потертый ковер под ногами. — Мама, вы тысячу раз говорили мне, что не так важно, за кого девушка выходит замуж.

— Нет же, нет! — запротестовала миссис Вертриз. — Я не могла такого…

— Нет, не вслух, но я поняла, что вы имеете в виду. Не надо отрицать, что брак это «не ложе из лепестков роз, а поле боя»[17]. Чтобы на нем выжить, всё равно придется сражаться, разве нет? Так какая разница, с кем?

— Ох, доченька! Мы с твоим отцом никогда…

— Хорошо. — Мэри сделала вид, что согласна. — Это не про вас с папой. Но разве жизнь бок о бок не скрепляет любой брак? Так многие думают, наверняка, в этом что-то есть.

— Мэри, мне больно слушать твои рассуждения. — Миссис Вертриз подняла на дочь умоляющий взгляд, будто просила пощады. — Всё это звучит так… опрометчиво!

Мэри вняла мольбе, подошла к матери и чмокнула ее в щеку.

— Не ворчите, милая моя! Я не собираюсь делать ничего, что мне не по душе: я всегда была разборчивым поросенком! Но если всё решает совместная жизнь, стоит ли требовать от судьбы БОЛЬШЕГО? Так почему бы не присмотреться к тем, с кем итак живем бок о бок, — к ближайшим соседям?

Мэри поцеловала мать на прощание и весело направилась к двери, обернувшись для последнего заявления лишь на пороге:

— Ах да, мамуля, забыла о самом младшем, о том, кто заметил, как я подглядываю…

— Он заговорил об этом? — с тревогой спросила миссис Вертриз.

— Нет. Я вообще не видела, чтобы он с кем-то говорил. Нас так и не познакомили. Но я уверена, он не сумасшедший, а если и есть помутнения, то редко. Мистер Джеймс Шеридан упомянул, что он, когда «нормально себя чувствует», живет дома; вероятно, он просто чем-то болен. Вид у него очень нездоровый, но глаза красивые, и мне пришло в голову, что если кое-кто стал бы членом семьи Шериданов, — она грустно усмехнулась, — то интереснее было бы послушать его, чем разговоры об акциях и облигациях. После ужина он пропал из виду.

— Я уверена, что-то с ним не так, — сказала миссис Вертриз. — Иначе его бы тебе представили.

— Не знаю. Он долго болел и не жил дома — иногда про таких людей забывают в собственных семьях. Его отец говорил, что отошлет его обратно в цех или что-то в этом роде; по-моему, он хотел сказать, что пошлет его на работу, когда бедолага поправится. Как только мистер Шеридан объявил это, я посмотрела на его сына, а он в это самое мгновение смотрел прямо на меня. Он и до этого выглядел плохо, но потом вдруг весь сжался. Словно собирался умереть, прямо там, за столом!

— То есть это произошло тогда, когда его отец сказал, что собирается послать его на работу в цех?

— Да.

— Мистер Шеридан, должно быть, черствый человек.

— Нет, — задумчиво произнесла Мэри, — не думаю. Мне кажется, он просто чего-то не понимает, к тому же он из тех, кто доводит начатое до конца. Жаль, что я посмотрела на несчастного мальчика именно в ту секунду! Боюсь, мне уже не забыть…