Судья Шерман - [2]

– Не знаю, – призналась Лейла. – Но я ему верю. Человек не станет врать перед смертью.

– Он не человек, Лил.

– Кто бы ни был, но врать перед смертью никто не будет.

Налетевший ветер хлопнул ставней. Майбо вздрогнул. Видимо, потревоженный тем же резким звуком, раненый снова открыл глаза. Было видно, что он собрал последние силы, чтобы сказать что-то важное.

– Возьми и спрячь… Это важно для вас… За ним придут другие – отдадите им… Это важно для вас… Иначе вам всем грозит… опасность…

Все это несчастный проговорил довольно четко, но такое усилие стоило ему жизни. Раненый вытянулся как струна, и его глаза уставились в потолок. Поначалу они еще блестели и отражали светильник в прихожей, а затем стали тускнеть и погасли совсем, когда жизнь окончательно покинула это тело.

– Умер… – произнесла Лейла.

– Да, – кивнул Майбо, размышляя, можно ли уже идти звонить в полицейский участок, или Лейла потребует подождать еще немного.

– Ну вот, теперь можешь идти звонить, – сказала она, разрешая сомнения мужа.

– Ага, – поспешно согласился тот.

2

Полицейские приехали к десяти часам утра.

Их тяжелый вездеход остановился у ворот дома и, изрыгнув в небо фиолетовый дым, заглушил мотор.

Майбо выскочил навстречу грозным гостям и заискивающе заулыбался, едва первый из них выбрался из кабины.

Покачавшись на стальной гусенице, полицейский посмотрел по сторонам, затем спрыгнул на подмороженную землю и с удивлением уставился на Майбо, словно вовсе не ожидал увидеть здесь живое существо.

– Небось река уже встала? – спросил Майбо, все так же кланяясь и презирая себя за этот трусливо дрожащий голосок.

– С чего ты взял? – словно нехотя спросил полицейский.

Вслед за ним на землю спрыгнули еще пятеро. Трое из них оказались на другой стороне вездехода и недолго думая стали мочиться на стылую землю, паря, словно горный гейзер.

«Хоть бы попросились в туалет, свиньи», – подумал Майбо, а вслух произнес:

– Дак вон на гусеницах ледок битый – тонкий, прозрачный. Стало быть, речка встала.

– А ты кто такой? – спросил один из полицейских, с серебряными погонами профитцера и пышными седыми усами.

– Я хозяин дома – Майбо Розенфельд.

– Розенфельд? Это что за фамилия такая? Ты кто, лотаргеец?..

– Да ну что вы, ваша честь! – не на шутку перепугался Майбо. – Какой же я лотаргеец? Я такой же маливан, как и вы.

– Маливан, говоришь? – продолжал наседать профитцер. – А почему на тебя донесли, если ты маливан?

– На меня никто не доносил, ваша честь, это я сам позвонил…

– Сам позвонил?

– Да точно, сам, – сказал вышедший из-за машины высокий человек с погонами гроссфитцера. Он отливал дольше всех и поэтому присоединился к остальным с небольшим опозданием.

– Прошу вас к моему дому, – не своим голосом проблеял Майбо и склонился в низком поклоне перед самым старшим.

– Ладно, разогнись. Мы же народная полиция – окружные шерифы, пришли тебя защищать.

– Да, ваша честь. Спасибо, ваша честь, – бормотал Майбо, продолжая кланяться и неловко – задом распахивая перед полицейскими ворота.

Войдя во двор, бригада полицейских сразу же разбежалась по всем его закуткам, держа наготове армейские пистолеты и имея в запасе тяжелые дробовики. Выезжая на такие операции, полицейские вооружались особенно хорошо.

– Прошу прощения, ваша честь, он в доме – в прихожей лежит, – с глупой улыбкой сообщил Майбо. Ему не нравилось, что полицейские хозяйничали в постройках и переворачивали там все вверх дном.

– Один живешь или с хозяйкой? – словно не слыша реплики Майбо, спросил гроссфитцер.

– С хозяйкой, ваша честь.

– С хозяйкой, – повторил полицейский. – А как хозяйка – хороша собой?.. – Только тут надменный гроссфитцер соизволил посмотреть на перепуганного хозяина дома.

– Дак не жалуюсь, ваша честь.

– Ну, надеюсь, и мне жаловаться не придется, – произнес полицейский и довольно заулыбался, видя, как бледнеет Майбо, и без того уже достаточно перепуганный.

– Да ты не бойся, хозяин. Это я шучу. Мы честных людей не обижаем. – Гроссфитцер приблизил лицо к Майбо и свистящим шепотом добавил: – А вот предателей просто реж-жем на куски… Понял?

– Понял, ваша честь, – пролепетал Майбо, уже не уверенный в том, что доживет до вечера.

В кошаре заволновались овцы, потом послышалось два выстрела, и вслед за этим появился улыбающийся профитцер с седыми усами. Он держал за задние ноги двух серых ягнят, из голов которых сочились выбитые мозги.

– Вот, небольшой налог на прибыль!.. – довольно прокричал седоусый, подошел к забору и перекинул свои трофеи поближе к вездеходу.

Майбо едва не задохнулся от досады. Это был приплод тонкорунной Поющей Земфиры, прозванной так за мелодичное блеяние. В прошлом году Майбо купил ее на выставке в селении Манхэттен. Манхэттенские овцы хотя и были чрезвычайно глупыми и беспокойными, однако славились своим тонким руном. Майбо надеялся за пару лет сбить небольшое стадо и продавать шерсть в четыре, а то и в пять раз дороже. Но вот тупой коп только что пристрелил его мечту.

Вскоре со всех углов, сарайчиков и пристроек во двор стали выходить полицейские. И каждый из них тащил, что ему приглянулось: кто десяток куриных яиц, кто полведра яблок, кто связку сухих колбас или головку овечьего сыра.