Суды над колдовством - [49]
В этой главе я сделаю краткий обзор деяний, которые приписывались ведьмам. Эдакий реестр чудес. Не беда, что здесь не будет никакого внутреннего сюжета. Нам придётся перескакивать с предмета на предмет, вразнобой рассматривая разные магические злодейства, и объединены они лишь одним — трагическим концом обвиняемых. Но прежде чем начать перечисление, добавлю один штрих к картине нравов XVII века. В истории с похоронами Таннера легковерие и возбудимость народа отразились как в капле воды.
В возрасте шестидесяти лез публицист хотел добраться до родного Инсбрука, но по пути слег и умер. Его доконала водянка. Среди вещей покойного оказался микроскоп, под стеклом которого находилась муха. И надо же было случиться, что кто-то из слуг заглянул в окуляр. Его глазам предстало кошмарное чудище с невиданной мордой и жуткими лапами. Сразу припомнились книжицы, где рассказывалось о демонах, заключённых в ничтожную по размерам тюрьму, то бишь в магический кристалл. Наверняка хозяин волшебного стекла — колдун. Простонародье окружило священника, пылко предупреждая, что покойника нельзя хоронить по христианскому обряду. И лежать бы знаменитому Таннеру в неосвящённой земле за кладбищенской оградой, если бы местный служитель Церкви не был знаком с оптикой. Вынув муху из-под окуляра, он показал её реальные размеры. Потом поймал ещё одну и положил под микроскоп. При увеличении она выглядела точно так же как первая. Только тогда толпа успокоилась (Rapp, 1874 стр. 50).
Вера в ведьм и демонов была будто разлита в воздухе. Если происходило что-то необычное, мысль о колдовстве не заставляла себя долго ждать. И уж коли мы заговорили о знаменитостях, упомяну также Эразма Роттердамского, которому осенью 1533 года очень досаждали мухи. Мыслитель просто не знал, куда от них деваться. Жужжание наполняло комнаты и мешало сосредоточиться. Эразм шутливо говорил своим друзьям, что это не мухи, а чертенята, которые нарочно не дают ему ни читать, ни писать. Нашествие мух привлекло внимание властей, и конечно же нашлась виновная. Это была замужняя женщина, признавшаяся, что Фрейбург страдает из-за неё. С помощью демона, своего любовника, она вытряхнула на город несколько мешков мошкары. Власти распорядились сжечь ведьму, «доказав» Эразму, как недалеки были его шутки от действительности (Lea, 1939 стр. 911).
Думаю, не надо подробно объяснять, чем кончалось следствие в тех случаях, когда разгулявшаяся стихия причиняла настоящий материальный ущерб. Поневоле задумаешься о плюсах нашего времени. Сейчас после наводнения или ураганного ветра люди подсчитывают жертвы, определяют хозяйственный урон — на этом дело и заканчивается. В эпоху ведовских процессов было наоборот. Даже если буря никого не убивала, судьи, словно задавшись целью восполнить её промах, сами прекращались в стихийное бедствие. Горе тем, кто попадался им под руку. В 1586 году осудили женщину, которая призналась, что во время грозы сожгла дом и сарай. Очевидно, несчастной пришлось взять на себя вину за удар молнии (1958 стр. 848). А во Фрайзинге в 1590 году после грозы с градобитием одна горожанка заметила вслух, что можно было бы ожидать и худшей погоды. Ее тут же начали пытать; она повинилась сама и вдобавок оговорила многих. Аресты пошли расширяющимися кругами. В первую волну взяли 11 женщин, затем их число довели до полусотни. Одна совершила в тюрьме самоубийство, остальных отправили на костёр. Население города не достигало и пяти тысяч. Все были связаны между собой родственными узами, поэтому уже через год осталось мало незатронутых семей, причём среди подозреваемых оказались женщины всех сословий. Наконец, сам судья, устав от работы, обратился к городским властям с предложением прервать следствие. Тюрьмы забиты, не хватает денег платить палачам за пытки, народ устал от дорогостоящих аутодафе. По его словам, если всем оговорам, которые удалось получить, предавать столько же веры, как предыдущим, придётся пытать половину местных женщин, и тогда край будет окончательно разорен (1958 стр. 1124).
Описанная охота на ведьм не была чем-то исключительным в германских землях. В 1635 году Мейфарт так описал нравы своего времени: «Если наступает погода, несвойственная сезону: холод или зной, слякоть или засуха, мороз или снег, гроза, гром или ураган — любое из наказаний, ниспосланных Богом, — горожане и крестьяне валят это на ведьм и поднимается громкий вопль. Этот внезапно заболел, посему он колдун; эта девушка прекрасна, значит она ведьма; этот подаёт милостыню — ясно, он чародей; эта женщина удачно возделывает своё поле, значит, она колдунья. Деревни, посёлки и города; весь край взывает к властям (1958 стр. 719, 737)».
