Суды над колдовством - [10]
Прежде всего, надо учитывать, что львиная доля наших представлений об этом персонаже сложилась исторически. Пройдём же мысленно этапы, на которых образ дьявола обрел известные нам черты.
От Сатаны, так сказать, образца XVII века, перекинем мост ко временам ранних христиан.
Дьявол начала нашей эры может быть назван скорее лишь потенциальным дьяволом. Понадобилась работа многих поколений богословов, чтобы он «нарастил мышцы».
Согласно концепции английского историка Роббинса первым и очень важным этапом были жития отцов-пустынников III и IV веков от Рождества Христова. Удалившись от мирской суеты, отшельники предавались молитвенному экстазу. Они доводили себя постом до изнурения — а от этого до видений рукой подать. Отшельникам постоянно мерещились происки дьявола. Выяснилось, что злой дух изменчив. Леопард, волк, скорпион — это только немногие из его масок. «Лев рычал, как будто хотел напасть, буйвол, казалось, хотел поднять на свои рога, змея извивалась». В то же время возникает и привычный нам облик — мужчина с копытами. Здесь заметно влияние языческих богов и полубогов. Древние греки представляли себе лесного бога Пана и сатиров людьми с козлиными ногами. Воспоминания об этом были ещё свежи в памяти отшельников египетских пустынь. Немудрено, что дьявол принял в их сознании сходные черты (Robbins, 1959 стр. 132).
Помимо молитвенного экстаза, у пустынников были и земные причины видеть повсюду козни демонов. Чтобы к их словам прислушивались, они нуждались в ореоле героизма. Сам по себе отшельнический образ жизни вряд ли мог впечатлить простых людей. Для тех, кто в поте лица добывает хлеб насущный, постоянное безделье, пусть даже в сопровождении молитв, это не подвиг, а отдых. В глазах полуголодного, изнуренного тяжким трудом народа отшельники выглядели обычными трутнями. Тут-то и сгодились нападения демонов. Вовсе не сладка жизнь аскета! Демоны визжат и верещат, не давая спать. Они врываются сквозь запертые двери, когда захотят. От их тел исходит невыносимая вонь. Короче говоря, само наличие таких назойливых гостей служит лучшей рекламой мужеству и стойкости пустынника. Так, благодаря житиям снятых, христиане узнали о внешнем виде своего главного врага. Облик дьявола был узаконен Толедским собором уже в 447 году, и последующие авторы внесли в его портрет мало новшеств (1958).
Следующий этап развития мифа — это появление договора с Сатаной. В VI веке описан случай, когда, греческий священник Феофил заключил письменный пакт с врагом рода человеческого. Позже подобные истории стали возникать как грибы после дождя. В средневековой Византии о договоре с дьяволом много писали и говорили. Когда начались крестовые походы, воины из Западной Европы усвоили эти легенды и, вернувшись домой конечно же не стали молчать. Вокруг каждого, кому посчастливилось уцелеть в жестоких боях с сарацинами, собирался кружок любопытных. Вскоре византийская выдумка стала широко известна в Германии, Франции и Италии. Похожие легенды стали творить и на «местном материале». А отсюда было уже недалеко до создания сказок о секте колдунов и ведьм — верных слуг Сатаны. И этот шаг в XIII веке был сделан. Инквизиторы внедрили в умы мысль о хулителях Бога, которые повсюду сеют зло.
Подчёркивалось, что сами по себе они не более опасны, чем оружие, мирно лежащее в углу. Без помощи дьявола чародейка даже не может вызвать дождь. Когда она смачивает метлу, это не волшебство, как его понимает простонародье, а всего лишь сигнал, видя который черти нагоняют тучи (Lea, 1939 стр. 267). Таким образом, заклинания, восковые фигурки, волшебные зелья и прочая дребедень никакого эффекта произвести не могут. Если колдовать возьмётся человек, не вступивший с дьяволом в сделку, его ждёт полный провал, как бы точно он ни повторял слова заклинаний.
В этом пункте инквизиторы впадали в кажущееся противоречие. Если ведьмы бессильны, зачем они нужны Сатане? Поднаторевшие в диспутах монахи легко распутывали логические узлы. Доминиканцы Шпренгер и Инститорис нашли следующий выход из создавшегося парадокса. Нет сомнений (пишут они в «Молоте ведьм»), что дьявол может и сам наносить вред. Но гадить он предпочитает при помощи ведьм. Это происходит гораздо чаще, и причина тут проста. Взяв женщин к себе на службу, он извлекает для себя двойную пользу. Кроме бедствий, достающихся на долю человечества, он добивается ещё и погибели женских душ (Инститорис, и др., 1932 стр. 192).
Сделав краткий очерк демонологии — важной составной части христианского богословия, — мы не можем не вспомнить главное достижение се позднего периода. Уже в XVI веке сформировалась иерархия ада. Говорилось и писалось, что каждый из князей ада заведует каким-то пороком. Люцифер — гордыней, Асмодей — развратом, Маммон — алчностью, Сатана — гневом, Вельзевул — обжорством, Левиафан — завистью, Бельфегор — праздностью (Robbins, 1959 стр. 127). Поскольку Библия упоминает о злых духах очень смутно и невнятно, вся иерархия демонов — это итог исторических напластований. Любой намёк на дьявола в ветхозаветных текстах со временем получал расширительную трактовку. Демону придумывали имя и биографию, давали ему подчинённых, имена коим фантазировало уже следующее поколение богословов. Понемногу дьявольская рать разрасталась. Легионы бесов стали казаться неисчислимыми… Но и тут «наука» после серьезной работы сказала своё веское слово. Один из исследователей провозгласил, что существует 7409127 демонов низшего разряда, которыми командуют 79 князей (Канторович, 1899 стр. 2). В дальнейшем мы будем, по возможности, различать в этой книге нечистую силу по рангу. Под словом «дьявол» чаще всего будет фигурировать сам Сатана, владыка ада. Его слуги будут именоваться чертями, бесами или демонами. В ведовских процессах львиная доля материалов именно о чертях. Хозяин является колдуньям в торжественной обстановке, на шабаше принимает знаки поклонения, слушает доклады, словом, снимает сливки с изнурительной черновой работы, проведённой за него демонами. Демоны же рыщут по земле, и нет такой хитрости, на которую они бы не пошли, лишь бы завлечь нестойкие души в сети порока.
