Судный день в Англии - [40]

Киз поднялся в Голубую спальню, шикарный будуар светской дамы, занимавшей эти апартаменты до Киза. Все остальные комнаты, впрочем, тоже назывались по различным цветам: Розовая, Сиреневая и другие. В некоторых комнатах Киз так ни разу и не побывал.

Квартира, действительно, была велика для холостяка. Киз не удосужился поменять названия всех этих комнат, поскольку в своих документах Министерство общественного строительства и ремонтных работ, отвечавшее за состояние дома, назвало эти комнаты именно так, и обременять его служащих лишними хлопотами не хотелось.

Киз подошел к голубой с золотом двери и, не постучав, повернул ручку.

Первое, что он увидел, войдя в комнату, были голые ступни мисс Браун, лежавшие на подушке кровати, стоящей прямо напротив двери. Голова и плечи девушки были скрыты резной деревянной спинкой. Киз подошел ближе и стал рассматривать дочь профессора. По странному совпадению, на ней был точно такой же белый свитер, как и на нем. Разметавшиеся золотистые волосы почти закрывали ее лицо. Она была в синих джинсах, подвернутых внизу. Хорошенькая спящая девушка.

Киз сел на кровати рядом с ней. Он наблюдал, как равномерно поднималась и опускалась ее грудь. Как и все живые существа, девушка имела свои достоинства и недостатки. В обычной жизни эти достоинства могли оказаться незаметными для глаз простого смертного, но вероятная осведомленность девушки о «Судном дне» все меняла.

Киз снял свитер и, наклонившись над девушкой, провел кончиками пальцев по шраму на ее лице.

— Не больно? — тихо спросил он.

Она проснулась и, сонно потянувшись, взяла его за руку.

— Постепенно совсем заживет. А вы — Джеймс Дрейк? Леди сказала мне, что вы скоро придете.

Киз опустил руку так, что она легла на грудь девушки, едва очерченную под толстой шерстью свитера. Он старался, чтобы этот жест выглядел как можно более естественным.

— Разве ты меня не помнишь, дорогая?

Ее бархатные глаза широко открылись.

— Я не могу вспомнить… а вы… вы — мой родственник?

— Мы собирались пожениться, — ответил Киз и поцеловал ее.

Девушка вырвалась.

— Пожениться?! Доктор предупреждал, чтобы я не пугалась, если не смогу чего-нибудь вспомнить. Но чтобы я собиралась замуж за… вас?

Киз погладил ее по волосам.

— Дорогая Жаклин, — нежно произнес он и поцеловал выпуклость ее груди. — Как же ты могла забыть? Мы ведь любим друг друга, и теперь, когда умер папа, я буду заботиться о тебе.

Реакция девушки была такой, словно он неожиданно ударил ее.

— Папа умер! А я ничего не знала! Бедный папа…

Девушка разрыдалась и спрятала лицо на груди Киза. Начинал бессознательно действовать психический механизм, являвшийся частью ее натуры. Она обнимала нового «покровителя».

— Дорогой, — говорила она, беспорядочно целуя Киза. — А я даже не помню, как тебя зовут. Нет, подожди… Я знаю, эта леди говорила мне… Джеймс… Джеймс, дорогой…

Киз просунул руку под свитер девушки и погладил ее грудь все тем же уверенным жестом. Ласки его казались привычными, словно подобное происходило между ними и раньше.

— Я знал, что ты меня вспомнишь, — он нежно убрал руку. — Жаклин, дорогая…

Девушка прикрыла глаза, дыхание ее сделалось глубже. Киз подумал о том, что если сейчас ему удастся убедить девушку в том, что она любит его, то шок, который он собирался искусственно создать, поможет рассеять туман, и ее память восстановится.

Он поцеловал Жаклин в шею, затем коснулся ее губ и уха. Девушка вздрогнула. Киз лег рядом на кровать и надавил чувствительную точку на хрупкой спине девушки. Она снова вздрогнула и придвинулась ближе.

Затем Киз расстегнул кнопку и молнию на ее джинсах, и она приподнялась, желая помочь ему. «Чисто рефлекторное действие», — подумал Киз и удивился силе наследственных инстинктов. Одним верным движением он спустил джинсы вниз и она сама отбросила их ногами, после чего ее горячее тело с какой-то дикой страстью прижалось к Кизу. Он начал целовать девушку в сладкие, полуоткрытые губы, и, черт возьми, губы у нее действительно были сладкие.

И тут, совершенно неожиданно для девушки, Киз оттолкнул ее на расстояние вытянутой руки и ударил по щеке. Когда она открыла глаза, он ударил ее еще раз.

— Оденься, маленькая шлюшка! И брось прикидываться, будто знаешь меня. Я тот человек, который ударил тебя тогда в Лестершире. Теперь-то вспомнила?

И она вспомнила. Исчезнувшие события всплыли в памяти, и с девушкой началась истерика.

— Вы! Вы ударили меня! Ударили! На помощь! Убирайтесь вон! Где мой папа? Полиция…

Киз швырнул в нее джинсами и повернулся спиной. Опершись на каминную решетку, он спокойно и уверенно произнес:

— Прекратите истерику, мисс Браун, и одевайтесь. Это был прием, который помог вернуть вам потерянную память. Простите, я очень сожалею, но иначе поступить я не мог. Дело не терпит отлагательства. То, что я ударил вас тогда, тоже было необходимо. Как ответственный государственный служащий обещаю вам, что вы получите очень крупную компенсацию. Видите ли, в известной мере, я сам — полицейский. Могу я повернуться?

Она тихо заплакала, и по ее щекам покатились крупные слезы. Все «покровители» утрачены.

«Господи, помилуй», — подумал Киз. Он присел на кровать рядом с девушкой, но она резко отпрянула.