Судный день в Англии - [29]

— А почему вы решили, что китайцы посадили на борт своего человека? — поинтересовался Джонсон.

Киз пошарил в кармане и подал Джонсону ту самую картинку, которую поднял в аэропорту Браззавиля, выручая американку.

— Да ведь эта девица — Джонкин! — воскликнул южноафриканец. — Как будто позировала! Какое сходство! Кто это рисовал?

Киз пожал плечами.

— Нарисовать мог кто угодно. В Браззавильском аэропорту какие-то конголезцы торговали картинками, там я и подобрал рисунок.

Он взял у Джонсона портрет и убрал его в карман. Знакомые виды: крыши, покрытые рифленым железом, симпатичные бунгало, лимонные деревья, своеобразная архитектура, ухоженные фермы, пестрые коровы, сонливо бродящие под пальмами, негритянские мальчишки, спящие под кустом, словно котята, красная пыль… Старина Трансвааль… А Йо’бург все ближе… Киз выжимал из «шевроле» все, что мог.

— У меня для вас срочное сообщение из Лондона, сэр, — заговорил Джонсон. — Прочесть?

Киз кивнул.

— Будьте добры.

— Здесь сказано «Плюм похищен». Это все, сэр. Подписи нет, есть только специальный номер иностранного агентства. Время 23/9/8 одиннадцать по Гринвичу.

Номер иностранного агентства означал: «Лично от премьер-министра», но объяснять это Киз не стал.

— Уничтожить его, сэр? — спросил Джонсон.

— Да, уничтожьте прямо сейчас, — велел Киз. Агент разорвал записку на мелкие клочки и бросил за окно.

Машина выехала на бетонное покрытие железнодорожной станции в Иоханнесбурге. Поезд, на котором намеревалась уехать Шерри Джонкин, был не скорый, а пассажирский — старомодная развалина викторианской эпохи. Путешествие до Кейптауна на этой черепахе займет три дня.

— Она едет в вагоне для цветных, в конце состава, — сообщил Джонсон. — Мы приставили для слежки за ней агента 10/К. — Он показал Кизу фотографию смеющейся девушки-банту в университетском пиджаке. На обороте снимка стоял штамп: 10/К.

Киз расположился в одноместном спальном купе и приготовился к скучному переезду через Трансвааль, штат Оранж-Фри, и части пустыни Калахари в далекий Кейптаун, в душе надеясь, что Шерри Джонкин не сойдет на промежуточной станции. У него не было возможности самому наблюдать за пассажирами вагона для цветных, поэтому приходилось доверять агенту 10/К в университетском пиджаке и прочем.

Ландшафт за окном был красно-бурым и совершенно безлюдным. Киз задремал — сказывалась усталость. Старомодное, обтянутое кожей сиденье, оказалось более удобным, чем выглядело на первый взгляд. Поезд медленно тащился вслед за мощным локомотивом в наступающую ночь.

Киз проснулся от стука в дверь и, спустив ноги на пол, спросил:

— Кто там?

Дверь слегка приоткрылась, и послышался голос:

— Проводник, босс.

Появился кофейного цвета юноша. На нем были мятые брюки из бумажной ткани, на плече он держал комплект постельного белья. Оно было завернуто в коричневую ткань и напоминало свернутую палатку бурского солдата. Юноша терпеливо ждал, пока Киз выйдет в коридор — это был очень вежливый цветной юноша.

«Эта страна могла бы дать урок хороших манер остальному миру», — подумалось Кизу. Он стоял в коридоре и смотрел в окно. День постепенно угасал, скоро наступят сумерки. Киз вспомнил, насколько неожиданно в Африке опускалась ночь. Юноша кончил заправлять постель, и Киз вытянулся поверх одеяла. Закурив сигарету, он задумался о «Судном дне». «Найдет ли он его? Успеет ли?» Сейчас это казалось невозможным.

За окном тянулась бесконечная саванна. Киз повернулся на бок, чтобы было удобнее смотреть в окно. Вдали мелькнула какая-то ферма, словно белый игрушечный домик, возле нее — белая лошадь, а все остальное вокруг — бурое и мрачное. Куст, качнувшийся от дуновения легкого ветра. Пересохшие речушки, остроконечные холмы, словно горстки песка, разбросанные по земле. Местность безлюдная, но вполне пригодная для жизни. Воздух свежий и чистый. Кое-где виднелось скальное обнажение пород.

Киз повернулся, чтобы выключить лампу, горевшую за спиной, и почувствовал под бедром какой-то посторонний предмет. Он засунул руку под простыню и вынул из-под нее отвертку — маленькую латунную отвертку, конец которой был обернут носовым платком. Должно быть, ее выронил проводник. Киз сел и задумался. Острие отвертки аккуратно обернуто носовым платком. Он посмотрел на нее издалека, подумал еще. Платком отвертку можно обернуть только с одной целью — чтобы не оцарапаться.

Киз припомнил то время, когда он работал во французском Сопротивлении. Помнил он и содержание досье ДИ-5, где были описаны подрывные действия, производимые в Южной Африке. Одну из групп, «Копьеносцы Нации», тренировал бывший участник французского Сопротивления, выходец из Алжира. Это был достоверный факт. В досье не указывалось, каким образом эта группа осуществляла связь. Посмотрев еще раз на обернутую платком отвертку, Киз решил, что он, пожалуй, догадался.

Тихо приоткрыв дверь, он вышел в безлюдный коридор и направился к туалету. Похоже, вагон был полупустой. Киз вошел и запер за собой дверь.

Единственная металлическая табличка, висевшая на стене и напоминавшая Кизу французские поезда времен второй мировой войны, гласила: «Просьба не пить воду». Сначала по-английски, затем на африкаанс. Киз вставил острие отвертки в паз одного из шурупов, придерживающих табличку, и аккуратно вывернул его. С остальными тремя шурупами он поступил точно так же. Плитка отскочила и позади нее обнаружились шестнадцать листков тонкой бумаги. Шестнадцать — ровно столько, сколько прятали в подобных тайниках во французских поездах связные групп Сопротивления.