Да хотя бы потому, что в следующий раз, когда мне нужно будет открыть врата, мне не придётся искать урджа для того, чтоб это сделать. Я смогу использовать собственную силу.
Несколько дней по утрам и вечерам мы выходили втроём во двор школы. Собирались в уютном дворике, предназначенном для отдыха учителей; спрятанном от любопытных взглядов школьников резным забором и высокими заснеженными кустами самшита.
Занимались мы по-особенному. У Карима была методика, и он почему-то был уверен, что она должна сработать. Сначала я отражал дар, затем Сэдэо постепенно отходил от меня, пока радиус действия зеркального дара не заканчивался. Этот метод напоминал то, как детей учат кататься на велосипеде. Сначала взрослый поддерживает ребёнка сзади за сиденье и в какой-то момент бросает, а ребёнок, сам того не замечая, едет без поддержки. Но на деле же получалось другое. Скорее всего, методика Карима больше учила меня увеличивать радиус действия зеркального дара, нежели пробуждать собственный.
А сегодняшним вечером, когда я снова явился на тренировку, Карим уже был на месте, а Сэдэо не было. Хотя урджа-мастер не имел привычки опаздывать. Увидев мою растерянность, Карим сообщил:
— Я попросил Сэдэо сегодня пропустить тренировку.
— Зачем? — спросил я.
— Мы тут днём обсуждали с ним мою методику, и Сэдэо мне кое-что поведал о том, как проходили ваши с ним тренировки. И тут я понял, что нужен другой подход. Зеркальный дар — это костыли, так ты не разовьёшь дар урджа. Поэтому мы поступим иначе. Тебе нужен раздражитель. То, что могло бы тебя побудить обратится к этому дару. Я могу создать для тебя иллюзию, самую что ни есть убедительную. Тебе нужен толчок. Какая эмоция у тебя рабочая?
Я сначала не понял, что имеет в виду Карим, говоря о рабочей эмоции, но потом догадался:
— Речь об эмоции, которая придаёт мне сил?
— Именно.
— Злость, — ответил я без раздумий, потом добавил, — ненависть. Наверное, ещё страх за близких.
— Негативные и одна нейтральная., — прицокнул языком Карим, как будто мой ответ ему не понравился.
Я вопросительно вскинул брови, требуя от него пояснений.
Карим поморщился и сказал:
— Это сильные эмоции, но они разрушают карму, уводят тебя от милосердия. Для мотивации нужно использовать светлые эмоции. Любовь, сострадание, радость, надежда, уверенность…. Не ненависть, а прощение, не страх за жизни близких, а желание помочь близким.
Теперь морщиться был мой черёд. Я почесал затылок, мне такое даже представить сложно, чтоб я, к примеру, простил врага, ради того чтобы увеличить силу, а затем этого врага безжалостно убил. Зато прощённым.
— Я не иду путём милосердия или просветления, — с укором напомнил я, давая понять Абакару, что его мировоззрение разительно отличается от моего.
Абакар усмехнулся, кивнул:
— Верно, я знаю. Твой путь иной. И, в конце концов, злость в какой-то степени закаляет. Но чем старше ты будешь становиться, тем меньше её в тебе останется. Опыт и мудрость вытесняет злость, многие вещи с возрастом приобретают другую окраску. Чёрного и белого не существует, и всегда есть своя сторона и чужая — но обе они зачастую одинаковы. Главное — нельзя зацикливаться на негативных эмоциях, иначе они могут поглотить.
Я задумчиво кивал. Снова философские наставления. Причём ничего нового я только что не услышал, избитые истины. Но, насколько я понял, желание наставлять и учить жизни, неотъемлемая черта характера всех учителей.
— Хорошо! — воскликнул Абакар, затем хитро усмехнулся: — Будем использовать сильные эмоции. К тому же я уже делал это с тобой, верно? Разозлить тебя не так уж и сложно.
Я с некой опаской посмотрел на Карима. Вряд ли он знал, чем мог серьезно меня зацепить. Но мне было любопытно взглянуть на иллюзию, которую он для меня приготовил.
Абакар начал без предупреждения. Мир вокруг начал стремительно меняться. Исчезли деревья, припорошённые снегом, пропала брусчатая площадка, резной забор и заснеженные кустарники. Теперь я находился у незнакомого храма, а впереди возвышался трёхъярусный источник и столп синего света, бьющий в небо.
Иллюзия поражала своей достоверностью. В небе плыли толстые, пушистые, словно хлопковые облака, кружили птицы, по тропинке у храма прогуливались монахи. Я огляделся, ища Абакара, но его здесь не было. И что же здесь должно меня разозлить или спровоцировать на использование урджа дара?
Внезапно раздался взрыв. Земля под ногами вздрогнула. От неожиданности я упал на землю. Выругался, адресуя своё негодование Кариму.
Я повернул голову в ту сторону, откуда раздался взрыв. Источник. Громадные каменные глыбы пирамиды разлетелись в стороны, пыхнуло жарким огнём, чёрное облако дыма устремилось к небу. Где-то я это уже видел. Только в тот раз был другой источник и другой храм.
В одночасье луч света шакти изогнулся, дрогнул, стремительно провалился внутрь разрушенного источника. Энергия заклубилась, вздыбилась, словно обезумев, начала сворачиваться в воронку. Сердце источника, яркое солнце брызгало и плевалось энергией. Я знал, что будет дальше. И только я об этом подумал, раздался второй взрыв. Всё пространство всколыхнулось, волна холода, затем жара. Храм обрушился в одночасье, меня осыпало пылью, мелкими камнями и осколками.
