Судный день - [70]

— Азиз, — Сэдэо приветствовал меня сдержанным кивком, на объятия со мной он не решился, но я и так по глазам видел, что он рад меня видеть, как, впрочем, и я.

— Пойдёмте, устрою для Азиза небольшую экскурсию, — сказал Сэдэо, — а потом отправимся к остальным. Свежий взгляд нам не помешает.

Насколько я понял, под остальными Сэдэо подразумевал команду урджа и сварга, которую собрала Каннон.

Мы двинулись вперёд, к школе. Теперь я мог получше её рассмотреть. Большое многоэтажное здание из камня и тяжёлых деревянных брусьев навевало на архитектурный стиль сразу нескольких земных народов. Тут тебе и высокий каменный фундамент, как в европейских замках, возвышающийся над всей школой донжон с изогнутой азиатской крышей, множество построек из тяжёлого бруса, увенчанные теме же азиатскими крышами. Наткнулся взглядом на резные наличники на окнах, как у славянских народов. И несмотря на разные стили, здесь это всё удивительным образом сочеталось и выглядело более чем органично.

Мы подошли к одному из входов, и в этот момент оттуда на улицу высыпала группа мальчишек и девчонок в одинаковых оранжевых тренировочных костюмах чем-то напоминающих кимоно для карате. Наше появление они отметили заинтересованными взглядами, но не более того, видимо, гости в школе не редкость. Ребятню строгим голосом подгоняла поджарая азиатка, тоже в тренировочном костюме, только более темного оранжевого цвета, очевидно учитель. Её тугая тонкая коса свисала до самых ягодиц, а движение были такими плавными и резкими одновременно, что делали её похожей на змею.

— Свамены, — резким поклоном приветствовала азиатка нас и продолжила торопить учеников.

— Свамен Азиз, — неожиданно обратился ко мне один из мальчишек, — я могу обратиться?

Парень смотрел на меня широко открытыми голубыми глазами, но его вопрос слегка застал меня врасплох.

Я покосился на Сэдэо, тот довольно улыбаясь, сложил руки на груди и кажется, он знал что-то, чего не знал я.

— Да, конечно можешь, — ответил я парню.

— Я рад приветствовать вас в школе Нинья-двар и встретиться с вами лично, — торжественную и явно заученную речь начал он. — Меня зовут Тобин Ранд, я ваш преданный. Буду рад вам служить, обещаю быть храбрым, верным и покорным, как и подобает преданному.

На какой-то миг я растерялся, но вспомнил, что это сын бывшего смотрителя над рабами. Как-то он совсем вылетел у меня из головы со всеми этими проблемами. Что удивительно, парень совершенно не выражал ко мне неприязни, а ведь я лишил его отца работы, и его из свободного сделал преданным.

— И я рад с тобой познакомиться, Тобин, — улыбнулся я, потрепал его за плечо. — Как успехи в учёбе?

Я спросил просто так, чтоб поддержать разговор, но Тобин будто этого только и ждал, и тут из него полился явно заученный до зубного скрежета словесный поток:

— В прошлом семестре я сдал аттестацию по рукопашному бою. Мой уровень повысился до второго, все базовые навыки я подтвердил на экзамене…

Парень ещё говорил и говорил, а я чувствовал, как внутри разворачивается неприятное, саднящее чувство. Преданные не рабы — так всегда утверждают местные. Ни разве можно воспринимать поведение моего учащегося преданного иначе, чем рабское? Это сознание, это традиции поддерживаемые обществом тысячелетиями, иначе они и не мыслят. Служить знати для них уже считается свободой. Даже рабы-слуги и те воспринимаются как более удачливые, ведь им не приходится жить в рабских посёлках и работать в поле. Но всё различие между преданными и рабами лишь в том, что переданные не выполняют черновую работу, но по сути, выполняют чёрную. Они убивают по приказу своего свамена, они идут на смерть.

И тут же слова Карима всплыли в голове. А что бы я сделал, если б стал императором? Мне, как Никите Орлову положение местных совершенно не нравилось, как Азиз Игал я воспринимал всё это довольно терпимо, а как император? Сложный вопрос.

Всё моё представление о правителях сходилось на том, что они мыслят слишком масштабно, что дела простых людей их зачастую не интересует. А как бы поступил я? Смог бы изменить и переломить этот кастовый строй, смог бы сделать жизнь большинства более свободной, более лёгкой?

Я резко оборвал свои размышления. Я не стану Императором. Это не про меня. Я ведь обычный парень, циркач, а после сирота, преступник из трущоб, А теперь потерянный свамен чёрт знает откуда. Но никак не император.

Дослушав длинную речь Тобина, я вежливо поблагодарил его, похвалил за старание, пожелал ему удачи в учёбе, а после мы двинулись дальше.

— Теперь идёмте в лабораторию, познакомлю вас с остальной командой, — наконец сказал Сэдэо, когда мы оказались внутри школы.

Мы двинулись длинными коридорами, запутанными лестницами, поднимаясь всё выше и выше. Неожиданно мы оказались в донжоне и снова начали подниматься, под ту самую изогнутую крышу. Лаборатория, как назвал ее Сэдэо, находилась на открытом воздухе под самой крышей. На лабораторию пространство походило едва ли, скорее до того, как её заняли сварга и урджа для работы над посохом, это место предназначалось для медитаций. Каменный пол устлан бамбуковыми циновками, повсюду в кадках стоят низкие деревья бонсай, сверху свисают колокольчики, которые мелодично позвякивают при любом дуновении ветерка.