Судмедэкспертиза - [17]

Иван Четвертый, более известный как Иван Грозный, в 1550 году расширил полномочия недельщиков и доводчиков, приказав осматривать в обязательном порядке трупы лиц, погибших во время пожара или умерших от угара. Такое распоряжение было абсолютно логичным, ведь под маской смерти от угара часто скрывали отравления, а пожары нередко устраивали для сокрытия убийств.

Спустя четыре года Иван Грозный приказал осматривать трупы всех погибших в результате несчастных случаев. «А кто у них с дерева или с хоромин убьется, или кого зверь съест, или воз, или колесо сотрет, или озябнет, или утонет, или на землю человека принесет, а обыщут того бесхитростно, и они с того дают осматриванною гривну», говорится в царской грамоте, жалованной Коневскому мужскому монастырю[21]. Жалованная грамота – это своего рода послание, обнародование царского мнения по каким-либо вопросам. Не важно, что грамота была послана конкретному монастырю, царское слово является законом для всех подданных.

В редких, можно сказать – исключительных случаях, когда речь шла о знатных лицах, к экспертизам могли привлекаться врачи. В документах XVI века содержатся три упоминания о врачебных экспертизах.

В 1537 году врачом Феофилом был освидетельствован князь Андрей Старицкий, младший сын Ивана Третьего, который под предлогом болезни отказывался от настойчивых приглашений Елены Глинской посетить Москву. Елена в то время была регентом при своем несовершеннолетнем сыне Иване Четвертом, а Андрей Старицкий считался одним из самых известных оппозиционеров. Вернувшись в Москву из Старицы, Феофил сообщил Елене, что «у Андрея болезнь легкая, говорит, что на стегне [на бедре] болячка, а лежит на постели». Притворство не спасло князя от расправы. В том же году он был заключен в тюрьму, где вскоре умер.

В 1571 году придворный лекарь Елисей Бомелий (он же Элизеус Бомелиус)[22] по поручению Ивана Грозного осмотрел тело его третьей жены царицы Марфы Васильевны, урожденной Собакиной, и установил, что смерть последовала от отравления. «Дьявол воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу нашу, еще в девицах сущу… и тако ей отраву злую учиниша». Надо сказать, что Бомелий не получил полного медицинского образования. Вместо положенных шести лет он проучился на медицинском факультете Кембриджского университета пять, но тем не менее осмелился заниматься врачебной практикой в Лондоне, не имея ни диплома, ни лицензии. За это ему пришлось около года провести в тюрьме. После освобождения Бомелий каким-то образом смог войти в доверие к главе русского посольства Андрею Совину, который пригласил врача-недоучку в Москву ко двору царя Ивана Грозного. Закончилась придворная карьера Бомелия плачевно. По подозрению в шпионаже он был арестован и умер в тюрьме, не выдержав пыток, которым его подвергали.

Последний случай врачебной экспертизы относится к 1591 году, когда некий врач по имени Арап осмотрел труп скоропостижно скончавшегося крымского царевича Мурад-Гирея и установил, что тот был отравлен.

В каждом из трех случаев вопрос о привлечении врача для экспертизы решался в индивидуальном порядке. Какого-либо системного врачебного освидетельствования в то время не существовало.

Кстати говоря, до XVII века на Руси даже при большом желании невозможно было создать государственную судебно-медицинскую службу, поскольку в ней просто некому было бы работать. Своих врачей в России начали готовить только в 1764 году, когда в Московском университете открылся медицинский факультет, а до тех пор желающим приходилось учиться медицине в университетах европейских, что было дорого и сложно. Позволить себе такое «удовольствие» могли только обеспеченные люди, а в этих кругах врачебная профессия в то время престижной не считалась. Поэтому учиться на врача в Европу уезжали единицы.

Цари и богатые вельможи могли приглашать на службу иностранных врачей, но таковых тоже было очень мало. Европейцы неохотно ехали в Россию, да и порядки того времени, если уж говорить начистоту, не располагали иностранных врачей к работе в России. Показательной в этом отношении является судьба врача Леона Жидовина (он получил такое прозвище, поскольку был венецианским евреем), который в 1490 году приехал в Москву для того, чтобы лечить тяжелобольного сына великого князя Ивана Третьего. Когда царевич умер, Иван Третий велел лекаря казнить, что и было сделано. Скажите, положа руку на сердце, – ну разве можно так обращаться с ценными заграничными кадрами? Вне всякого сомнения, подобная жестокость могла отвратить многих врачей от мысли о переезде в Москву.

О том, как плохо обстояло дело с врачами в конце XVI и начале XVII века, можно судить по штату Аптекарского приказа, первого государственного административно-медицинского учреждения, точная дата создания которого нам, к сожалению, неизвестна, но можно предположить, что этот приказ существовал с начала XVII века или даже с конца XVI века. Известно, что в 1631 году в Аптекарском приказе служили два доктора медицины (то есть врача с ученой степенью), пять обычных врачей, один аптекарь, один окулист, два переводчика и один подьячий (канцелярский чиновник). Всего девять медиков на весь приказ! Не удивляйтесь двум переводчикам, которых в старину называли толмачами. Обойтись без них не представлялось возможным, потому что все врачи Аптекарского приказа были ино-странцами.