Судебный процесс по уголовному делу американского летчика-шпиона Френсиса Гарри Пауэрса 17–19 августа 1960 г. - [24]

Пауэрс: Мне лично такого разрешения они не давали.

Руденко: И Ваше начальство не сообщало Вам, что такое разрешение получено?

Пауэрс: Нет.

Руденко: Таким образом, Вы нарушили суверенитет нейтрального государства — Афганистана?

Пауэрс: Если мое подразделение не получило соответствующего разрешения, то да, действительно я нарушил.

Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение совершать полеты вдоль границ Советского Союза?

Пауэрс: Это мне неизвестно.

Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение вторгнуться в пределы Советского Союза?

Пауэрс: Предполагаю, что нет.

Руденко: Предполагаете. А может быть, скажете более точно: не получало разрешения?

Пауэрс: Если бы такое разрешение имелось, то это касалось бы более высоких властей и мне это не было бы известно.

Руденко: Если бы такое разрешение имелось, то Вы не были бы, очевидно, здесь, на скамье подсудимых?

Пауэрс: Именно поэтому я полагаю, что такого разрешения не было.

Руденко: Накакой высоте Вы пересекли советскую границу?

Пауэрс: Я не помню сейчас точные данные высоты в момент пересечения границы, но могу сказать, что это было ниже той высоты, на которой я был настигнут ракетой. Я пересек границу примерно на высоте около 66 тысяч футов.

Руденко: На какой высоте Вы продолжали полет — на высоте 66 тысяч футов?

Пауэрс: По мере того как горючее расходовалось, уменьшался вес самолета и я набирал высоту.

Руденко: На какую высоту Вы забрались?

Пауэрс: Примерно на высоту 68 тысяч футов, может быть, немного меньше или больше.

Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы летели в районе Свердловска?

Пауэрс: Да.

Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы были сбиты советской ракетой?

Пауэрс: Да, что-то на этой высоте меня сбило.

Руденко: Вы сказали, что Вас что-то сбило?

Пауэрс: Да, яне видел точно, что меня сбило.

Руденко: Но именно на этой высоте Вы были сбиты?

Пауэрс: Да.

Руденко: Я прошу суд огласить рапорт командира воинского подразделения Советской Армии, сбившего 1 мая 1960 года американский самолет «Локхид У‑2», на котором летел Пауэрс. Этот рапорт находится в томе 7, л. д. 5, английский текст — л. д. 7.

Председательствующий: Товарищ адвокат, у Вас нет возражений против просьбы Генерального прокурора?

Гринев: Нет.

Председательствующий: Суд, совещаясь на месте, определил удовлетворить просьбу Генерального прокурора Советского Союза. (Зачитывает рапорт.)

«Командиру воинской части

Рапорт

Доношу, что Ваш приказ об уничтожении самолета — нарушителя государственной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, выполнен в 8.53 — время московское.

При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбитого самолета. О результатах боя мною было доложено по команде и приняты меры задержания летчика, спустившегося на парашюте.

Майор Воронов, 1 мая 1960 года».

Руденко: Поддерживали ли Вы радиосвязь с авиабазами Инджирлик и Пешавар, пролетая над территорией Советского Союза?

Пауэрс: Нет, не поддерживал.

Руденко: Почему Вы не поддерживали радиосвязь с этими базами?

Пауэрс: Радиоаппаратура, которой я располагал, была ультравысокой частоты, она служит для радиосвязи в пределах прямой видимости, при совершенно плоской местности. С высоты, на которой я находился, я мог бы поддерживать связь на расстоянии примерно 300–400 миль, но горы, находившиеся между мной и Пешаваром, снижали возможность радиосвязи до 200 миль. От Инджирлика я находился слишком далеко, чтобы поддерживать с ним связь.

Руденко: А не объясняется ли отсутствие радиосвязи секретностью Вашего полета, опасением, что Ваш сигнал может быть зафиксирован?

Пауэрс: Даже если бы я имел возможность поддерживать радиосвязь на таком расстоянии, я бы не стал делать этого из-за возможности пеленгации самолета.

Руденко: Об этом я и спрашиваю. Прошу суд разрешить предъявить подсудимому Пауэрсу полетную карту, которая находится в томе 6, л. д. 25.

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.

(Подсудимому Пауэрсу предъявляется полетная карта.)

Руденко: Подсудимый Пауэрс, это Ваша карта?

Пауэрс: Да.

Руденко: Почему на Вашей полетной карте основной маршрут полета обозначен красным и синим цветом?

Пауэрс: Как я вчера, кажется, говорил, части маршрута, помеченной красным карандашом, я должен был придерживаться как можно более точно. Синим карандашом отмечены менее важные участки, они дают лишь указание направления. Разумеется, на протяжении всего полета я должен был как можно более точно придерживаться указанного направления, но в участках, обозначенных красным карандашом, требовалась максимальная точность.

Руденко: Таким образом, красным карандашом отмечены те части маршрута, которые особенно интересовали Центральное разведывательное управление?

Пауэрс: Во всяком случае, они представляли максимальный интерес для тех лиц, которые дали мне эту карту.