Судебные речи - [2]

Зверев — пайщик частного предприятия т-ва «Оптовик» — дал Топильскому и Тимашкевичу взятку в размере 6 млрд. руб. за получение на комиссию мануфактуры и других предметов, совершил мошенническую сделку в пользу Топильского при покупке национализированных двух домов и имения.

Лаврухин — уполномоченный секции — отчислил в пользу Топильского 800 млн. руб. под фиктивную расписку на фураж.

Рунов — инспектор РКИ при Гуконе — получил взятку в 6 млн. руб. от уполномоченного Наркомпрода Бендера за содействие в получении разрешения на покупку лошадей в Симбирской губернии.

Торсуев — бывший нотариус — незаконно составил запродажную в пользу Топильского на два дома и одно имение, которые были национализированы, датировав ее 1917 годом.

Михайлов Алексей — в 1921 году продал Топильскому бывший свой, ныне национализированный, дом № 14 по Мясницкой ул., составив запродажную 1917 годом.

Вогуленко — составил поддельный договор с уполномоченным Шулевым на поставку сена по 28 тыс. руб. за пуд, хотя в действительности получал по 17 тыс. руб.

Мишель — зам. председателя Центральной контрольно-разгрузочной фронтовой комиссии — пытался при помощи противозаконных махинаций присвоить себе лошадей, принадлежащих государству, используя при этом также свое служебное положение пом. начальника Гукона.

Михайлов Г. Ф. — московский домовладелец — был причастен к незаконной продаже его братом обвиняемым А. Ф. Михайловым национализированного дома в Москве.

Сушкин и Янковский — были привлечены к суду за соучастие в преступлениях, совершенных обвиняемыми Руновым и Бендером.

Дело это рассматривалось 25 мая — 7 июня 1923 г. судебной коллегией Верховного суда РСФСР.

* * *

Товарищи судьи! Перед тем, как закончить судебное следствие, Верховный суд постановил ввиду ясности дела отказаться от допроса оставшихся недопрошенными свидетелей. Это в значительной степени облегчает задачу сторон и, в частности, мою как государственного обвинителя. Если дело достаточно ясно и если суд ввиду этой ясности считает себя вправе отказаться от допроса ряда свидетелей, то, очевидно, те многие дни, которые нам пришлось здесь провести над изучением этого тяжелого дела, не пропали для нас бесследно. Задача моя в силу этого значительно облегчается.

И тем не менее задача эта достаточно тяжела, как тяжелы, а порой даже кошмарны те воспоминания, которые возбудил в нашем сознании этот процесс, явившийся отзвуком постигшего нашу республику два года тому назад страшного бедствия.

Это бедствие поразило сотни тысяч крестьянских хозяйств, поставленных под угрозу разорения, и миллионы людей, поставленных лицом к лицу с голодной смертью. Вся страна тогда поднялась на борьбу с этим страшным врагом — с недородом, занесшим свою костлявую руку над людьми и полями, выжженными безжалостным солнцем. Это был страшный бой, и страна наша, страна рабочих и крестьян, хозяев молодой республики победила. Голод был сломлен.

Миллионы наших братьев были спасены.

Сила организованности и братской солидарности сломила силу смерти, восторжествовала над ней. Но раны, нанесенные этим бедствием нашей стране, кровоточили; требовалась длительная и упорная работа по ликвидации последствий недорода, сильно пошатнувшего благосостояние крестьянского хозяйства. Ведь убыль одних только лошадей достигла громадных размеров. В ряде губерний считается от 60 до 70 % этой гибели. Астраханская, Самарская, Саратовская, Уральская и целый ряд других губерний дали приблизительно тот же самый процент гибели лошадей. Для восстановления крестьянских хозяйств только в одной Саратовской губернии нужно 22 тысячи голов. Чтобы удовлетворить нужды пострадавших от недорода хозяйств Татарской республики, нужно приблизительно 65 500 лошадей, а это составляет значительный процент всего конского поголовья республики. В Челябинской губернии гибель скота достигла тех же самых размеров.

Вот почему созданная ВЦИК комиссия помощи голодающим не могла не поставить перед собой в качестве одной из важнейших и первоочереднейших своих задач заботу о восстановлении конского поголовья. В этих целях при комиссии помощи голодающим была организована секция по спасению животноводства. Тогда же, а именно 28 июля 1921 года, была организована и так называемая чрезвычайная комиссия по эвакуации и закупке скота в голодающих губерниях Поволжья. Эта комиссия чрезвычайная, ей дается исключительное задание. Я не думаю, что было бы преувеличением сказать, что то задание, которое стояло перед чрезвычайной комиссией по закупке и эвакуации скота из голодающих губерний Поволжья, было нисколько не менее ответственным, чем основная задача, стоявшая перед ЦК помощи голодающим Составлен был план вывоза в трехмесячный срок 40 тысяч голов скота, отпущены были деньги.

Все, кто могли, должны были прийти и пришли на помощь для решения этой задачи: НКПС, НКВод, НКЗ, все сосредоточили на ней свое основное внимание — одни вагонами, другие фуражом и зерном, но каждый стремился, отвечая требованиям дня, помочь чрезвычайной комиссии в осуществлении возложенной на нее великой миссии.

Нужно было собрать аппарат, нужно было организовать людей. Подсудимый Топильский здесь говорил: «Не купцы нужны были, не торговцы нужны были, нужны были организаторы». Этих организаторов должна была найти и нашла чрезвычайная комиссия по спасению животноводства в нашей республике. И был организован аппарат силами лиц, стоящих во главе этой комиссии: подсудимым Топильским и подсудимым Позигуном организуется аппарат… Но что это за «аппарат»? Это не советский аппарат, а слетевшееся на наживу воронье. «Ворон к ворону летит, ворон ворону кричит: ворон, где б нам пообедать…». Вот как организовывался аппарат спасения животноводства в республике. Вороны слетелись, и каждый думает о том, где бы пообедать… Один за другим сюда слетаются эти черные вороны, — больше того, хищники, стервятники.