Судьбы изменчивые лики - [3]

Руки старика привычно потянулись за гармошкой. Приложил ее к губам, тут же зазвучала какая-то русская мелодия, которую часто передавали перед войной. Она была популярна, ее напевали везде, даже на национальных праздниках. Но вместо песенной бравады, которая должна была поднимать патриотический дух, мелодия звучала как-то с надрывом. Боль, тоска, счастье от того, что память все еще хранит милый образ, не покидали сознание Казимира. Тогда ему казалось, что вокруг так много светлого. Этот уютный залив, без которого Казимир уже не мог представить себя. Первые детские воспоминания были связаны именно с ним, какие-то важные события — тоже с этими волнами, берегом, которым хотелось все поведать, поделиться сокровенным. И вот теперь эта встреча. Еще недавно ему казалось, что его жизненная дорога предрешена. Совсем скоро должна состояться помолвка с вызывающе красивой рыжеволосой Мартой. Ее уверенность в себе, в том, что она делает, напористость, умение добиваться поставленной цели всегда восхищали Казимира. Его размеренность, обстоятельность, с которой он подходил ко всем, даже незначительным вопросам, забавляла Марту. Она еще с детства не упускала возможности отпустить какую-нибудь не всегда лестную шутку по этому поводу. Когда же ее семья увидела в нем приличную для дочери партию, просто подтрунивала над ним. Иногда это даже становилось обидным. Да, он любил свою медицину, мог часам корпеть над анатомическими атласами, разгадывая ребусы. Да, он не любил шумные, такие модные предвоенные вечеринки этой особенной молодежи, которая только и делала, что похвалялась друг перед другом победами своих сородичей, отдыхом в Европе. Казимир видел совсем другую Европу, марширующую, агрессивную. Он не понимал, или, скорее, боялся понимать, что происходит, представить, что вся эта обезумевшая орда может вдруг оказаться здесь, на берегу этого залива. Может поэтому, его так тянуло именно сюда. Чувствуя спокойное дыхание моря, Казимир успокаивался сам, обретал душевное равновесие. Этот залив как бы разделял его жизнь на две: здесь и там. Здесь он был самим собой, таким, каким создала его природа с реальными ощущениями, тайнами и желаниями. И там — обязательно живущим по законам их семьи и окружения, с обязательной респектабельностью, уважением общества, престижной профессией, лучшим на побережье домом, псарней, арабскими скакунами.

Казимиру так не хотелось возвращаться в мир обязательности. Его все больше тянуло к этой юной, ослепительно юной девушке. Было ощущение, что соткана она из нежности, которая незаметно укутывала теплотой всех, кто попадал в ее объятья. Именно здесь, в своей реальной жизни, он хотел быть именно с ней и именно таким, каким был, без всех этих приукрас, свободным от так давящего на него светского антуража.

Казалось, зной расплавил уже не только набережную, но и начал дробить золотые песчинки дюн. На лице старика, при всей его отрешенности читалось волнение. Он действительно боялся, что его заберут в дом раньше, чем появится Анна.

Боже, как быстротечна жизнь. Казалось, что все это было так недавно. Погружаясь в свой особый мир воспоминаний, Казимир совсем как в юности вновь ощутил свое сильное, молодое тело, ощутил себя бегущим меж волн, распахивающим свои объятия навстречу Анне, ветру, морской прохладе. Как они тогда были счастливы. Им казалось, что время остановилось, его вообще не существовало для них. Думалось, что впереди еще такая долгая жизнь, а она пронеслась как один порыв ветра, даже не позволив насладиться лучшими ее мгновениями. А они были в жизни, были благодаря его Анне.

Помолвка с Мартой откладывалась. Она срочно должна была выехать в Германию вместе с родителями. Начиналась судебная тяжба по полученному от близких родственников наследству, да и в компании, совладельцем которой был ее отец, требовали его присутствия. Казимир в душе был рад такому повороту событий. Все эти предстоящие хлопоты по поводу помолвки тяготили его, а в последнее время стали просто раздражать. Только сейчас он понял, что вообще никогда не задумывался о таком понятии, как любовь, тем более по отношению к Марте. Все должно было произойти так, как должно было произойти. Объединялись связи, капиталы, собственность состоятельных семей для дальнейшего усиления их влияния в обществе. Уже изначально все было ясно в их жизни, жизни их детей, их внуков.

Анна перевернула его жизнь. В этой девушке не было хитрости, корысти, расчета, но была такая искренность. При всей видимой неприступности она была так доступна и понятна. Она поверила ему и, видимо, поэтому распахнула перед ним свою душу. Казимир впервые в жизни стал ощущать и свою душу, открывать новое в себе самом. Оказалось, в нем было много ранее не известного. Он переживал, но это были совсем другие переживания. Он волновался, но это было совсем иное волнение. Он знал, что сейчас распахнется калитка и выбежит она, его Анна, их соединит страсть, тоже доселе неведомое для него чувство. Они выходили в дюны в лучах июльского солнца. Земная нега раскрывала объятия для неги людской, а когда угасали страсти, как приятно было засыпать в объятиях Анны и как всегда не хотелось пробуждаться ото сна, чтобы опять погрузиться в реальность, в те проблемы, которые надо было решать.