Судьбы и сердца - [17]

В прекрасных твоих делах.

И будут смеяться дети,

И будет гореть звезда,

И будешь ты жить на свете

И радостно, и всегда!

КЛЕВЕТНИКИ

Я не знаю, ну что это в нас такое

И какой это все приписать беде?

Только слыша подчас про людей дурное,

Мы легко соглашаемся, а порою

Даже верим заведомой ерунде!

И какой все нелепою меркой мерится.

Вот услышит хорошее человек,

Улыбнется: как видно, не очень верится,

А плохое запомнит почти навек!

То ль кому-то от этого жить острее,

То ли вправду не ведают, что творят,

Но, чем сплетня обиднее и глупее,

Тем охотней и дольше ее твердят.

А раз так, то находятся «мастера»,

Что готовы, используя глупость эту,

Чье-то имя, поддев на конец пера,

Очернить и развеять потом по свету.

И ползут анонимки, как рой клопов,

В телефонные будки, на почты, всюду,

Чтоб звонками и строчками лживых слов

Лицемерить и пакостить, как иуды!

Но всего удивительней, может статься,

Что встречаются умные вроде люди,

Что согласны копаться и разбираться

В той плевка-то не стоящей даже груде!

А «жучки-душееды» того и ждут:

Пусть покрутится, дескать, и пусть попляшет!

Сколько крови попортит, пока докажет,

Говоря фигурально, «что не верблюд»!

А докажет, не важно! Не в том секрет.

Все ведь было разыграно честь по чести!

И нередко свой прежний авторитет

Человек получает с инфарктом вместе…

А порою, как беженец на пожарище,

Он стоит и не знает: с чего начать?

Гром затих, только силы откуда взять?

Нет, нельзя и неправильно так, товарищи!

Пусть умел и хитер клеветник подчас,

И на хвост наступить ему часто сложно,

Только дело в конечном-то счете в нас,

И бороться с мерзавцами все же можно!

Коли сплетня шмелем подлетит к плечу,

Не кивай, а отрежь, как ножом: — Не верю! —

Нет, не то чтоб: «подумаю» и «проверю»…

А: — Не верю, и кончено. Не хочу!

А случилось письмо тебе развернуть,

Где коварства — преподлое изобилие,

Ни обратного адреса, ни фамилии,

Плюнь, порви и навеки о нем забудь!

Если ж вдруг в телефонные провода

Чей-то голос ехидное впустит жало,

Ты скажи ему: — Знаешь иди куда? —

И спокойно и тихо пошли туда,

Где хорошего в общем-то очень мало…

И конечно же, если мы неустанно

Будем так вот и действовать всякий раз,

То без пищи, без подленького тумана

Все подонки, как черные тараканы,

Перемрут как один, уверяю вас!

БЕССОННИЦА

Полночь небо звездами расшила,

Синий свет над крышами дрожит…

Месяц — наше доброе светило

Над садами топает уныло,

Видно, сны людские сторожит.

Бьет двенадцать. Поздняя пора.

Только знаю, что тебе не спится,

И свои пушистые ресницы

Ты сомкнуть не можешь до утра.

На губах то ласковое слово,

То слова колючие, как еж,

Где-то там, то нежно, то сурово,

То любя, то возмущаясь снова,

Ты со мной дискуссии ведешь.

Кто в размолвке виноват у нас?

Разве можно завтра разобраться,

Да к тому ж хоть в чем-нибудь признаться

При упрямстве милых этих глаз?!

Да и сам я тоже не святой.

И за мной нелепого немало.

Светлая моя, когда б ты знала,

Как я рвусь сейчас к тебе душой.

Кто же первым подойдет из нас?

Вот сейчас ты сердцем не владеешь,

Ты лежишь и не смыкаешь глаз,

Но едва придет рассветный час,

Ты, как мрамор, вновь закаменеешь,

Ничего. Я первым подойду.

Перед счастьем надо ли гордиться?!

Спи спокойно. Завтра я найду

Славный способ снова помириться!

ДРУГ БЕЗ ДРУГА У НАС ПОЛУЧАЕТСЯ ВСЕ…

Друг без друга у нас получается все

В нашем жизненном трудном споре.

Все свое у тебя, у меня все свое,

И улыбки свои, и горе.

Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли

И, вчерашнего дня не жалея,

Вдруг решили и новой дорогой пошли,

Ты своею пошла, я — своею.

Все привольно теперь: и дела, и житье,

И хорошие люди встречаются.

Друг без друга у нас получается все,

Только счастья не получается…

ХМЕЛЬНОЙ ПОЖАР

Ты прости, что пришел к тебе поздно-препоздно,

И за то, что, бессонно сердясь, ждала.

По молчанью, таящему столько «тепла»,

Вижу, как преступленье мое серьезно…

Голос, полный холодного отчуждения:

— Что стряслось по дороге? Открой печаль.

Может, буря, пожар или наводнение?

Если да, то мне очень и очень жаль…

Не сердись, и не надо сурового следствия.

Ты ж не ветер залетный в моей судьбе.

Будь пожар, будь любое стихийное бедствие,

Даже, кажется, будь хоть второе пришествие,

Все равно я бы к сроку пришел к тебе!

Но сегодня как хочешь, но ты прости.

Тут серьезней пожаров или метели:

Я к цыганам-друзьям заглянул по пути.

А они, окаянные, и запели…

А цыгане запели, да так, что ни встать,

Ни избыть, ни забыть этой страсти безбожной!

Песня кончилась. Взять бы и руки пожать,

Но цыгане запели, запели опять —

И опять ни вздохнуть, ни шагнуть невозможно!

Понимаю, не надо! Не говори!

Все сказала одна лишь усмешка эта:

— Ну а если бы пели они до зари,

Что ж, ты так и сидел бы у них до рассвета?

Что сказать? Надо просто побыть в этом зное.

В этом вихре, катящемся с крутизны,

Будто сердце схватили шальной рукою

И швырнули на гребень крутой волны.

И оно, распаленное не на шутку,

То взмывает, то в пропасть опять летит,

И бесстрашно тебе, и немножечко жутко,

И хмельным холодком тебе душу щемит!

Эти гордые, чуть диковатые звуки,

Словно искры, что сыплются из костра,

Эти в кольцах летящие крыльями руки,

Эти чувства: от счастья до черной разлуки…

До утра? Да какое уж тут до утра!

До утра, может, каждый сидеть бы согласен.