Судьбы - [13]

— Я единственная? — неожиданно спросила крошечная Коринфия, изучая Миранду с внезапным любопытством.

— Нет. Существует много таких как ты, — объяснила она.

— Где они? Почему я не могу их увидеть?

Миранда улыбнулась. — Они повсюду, но ты не можешь увидеть их, потому что они сливаются. Это то, что они должны делать — жить среди людей, как один из них. И это то, что и ты теперь должна делать.

Коринфия всё ещё могла помнить то, как те слова проникли в её сознание, словно ледяная волна: изгнана сюда, в ужасный мир, полный непристойного шума и зарядов света.

Лишь звёзды на небе остались прежними. Звёзды оставались постоянными в любом подобном мире, те же созвездия, танцующие по тёмному небу. Коринфию всегда очаровывало, смотреть как они движутся. Когда она была Судьбой, она могла общаться с Невидимыми лишь стоя у реки знаний и задавая вопросы от её сердца. Однажды, она спросила, может ли небо или Пираллис передвигаться. Ответ явился ей в форме бесшумных, вибрирующих волн:

Мы существуем нигде и везде; поэтому, мы движемся всегда и никогда.

Утверждение ощущалось столь глубоко, что Коринфия потратила немереное количество энергии в попытке понять его значение, мысленно пытаясь найти начало и конец вселенной.

Хотя она знала, что такие мысли были бессмысленны. Во вселенной существовали бесконечные сферы, все соединенные одной мембраной: Распутьем. Она однажды была там и оно чуть не разорвало её на части.

Она закончила переодеваться и скользнула в мягкий розовый халат. Тихо, она вернулась на кухню, где Миранда теперь работала над горшком парящей воды, напевая себе под нос. Миранда всегда мурчала, когда была погружена в задание или глубокие раздумья. Рядом с ней, на столе, было несколько смятых чеков, которые, как Коринфия смутно припомнила, принадлежали городской транспортной системе. Это означало, что Миранда снова пользовалась транспортом.

— Почему ты ездишь на автобусах? — внезапно спросила Коринфия. Ей всегда было интересно, но Миранда почти никогда не отвечала на вопрос откровенно.

Миранда не оглянулась. — Ты никогда не знаешь, когда появится удобный случай.

— Удобный случай для чего? — спросила Коринфия.

— Для всего и чего угодно, — ответила Миранда, улыбаясь.

Коринфия потрясла головой. У Миранды были странные привычки. Она была известна за то, что могла кататься на велосипеде часами, разговаривая с людьми. Один раз, Коринфия попробовала это, надеясь, что она сможет связаться с другими Исполнителями. Но это вынудило её взаимодействовать с людьми — а разговор с ними оказался слишком неловким. Однако, Миранда казалась воодушевлённой после этих прогулок. Коринфия никогда не понимала почему. Возможно, это было также как и её интерес к одежде — необъяснимо, частичка, маленький кусочек Гумании притягивал её.

Коринфия наполнила ванну водой, настолько горячей, насколько она могла выдержать. Вода сделала её кожу розовой и она аккуратно потёрла всё тело: между пальцев ног, под ногтями, за ушами. Смерть словно бы цеплялась за кожу и Коринфия ненавидела это чувство — как будто всё её тело было обёрнуто холодной, лишенной теплоты хваткой.

Позже, когда Коринфия села на кровать, осушая волосы полотенцем, Миранда бесшумно вошла в комнату и поставила дымящуюся кружку на прикроватный столик. Она пододвинулась на кровать позади Коринфии и начала осторожно расчёсывать гребнем свои запутанные локоны. Пальцы Миранды скользили по скальпу, пока она плела изящную косу из отдельных прядей.

Коринфия скучала по тому, как её волосы развивались на ветру, образуя длинную, идеальную косу в Пираллисе. Однако, казалось она никогда не могла справиться с непослушной гривой в этом мире.

— Становится тяжелее помнить, — признала Коринфия.

Миранда не спросила что или почему. Она просто нежно сжала плечо Коринфии, встала и оставила ее одну, наедине со своими мыслями.

Коринфия надела свою любимую пижаму и легла обратно в кровать. Это было почти тем, что она могла бы назвать сном, в котором ни она, ни Миранда не нуждались — ни так как люди, в любом случае. Кровать всего лишь была местом, где она любила сидеть и вспоминать.

Здесь всплыли воспоминания о Пираллисе — покрытые мхом, тускло освещенные, милые, как сами сады.

Тоска усилилась, угрожая задушить ее.

Коринфия моргнула. Потолок стал, странным образом, расплывчатым.

— Я готова вернуться домой, — прошептала она.

В комнате было тихо.

Коринфия закрыла глаза и снова попыталась представить землю Пираллиса. Но в этот раз, вместо этого, она увидела пару карих глаз, пристально глядящих на нее, и почувствовала одно скользящее прикосновение руки, словно касание крыла бабочки о её плечо.

Глава 4

Вечеринка была в разгаре, к тому моменту как приехал Люк. Он знал, что Карен была пьяна. Он пытался позвать её, но она очевидно избегала его.

После сдачи смены в лодочной мастерской он пришёл домой, лишь для того, чтобы выяснить, не побеспокоился ли его отец о том, чтобы что-нибудь купить. В холодильнике ничего не было, за исключением некоторого количества горчицы и пива. А старый, треснувший кувшин, в котором они хранили дополнительные деньги, был почти пуст.