Судьба-злодейка - [36]

Приглашение без ответа

Фильм «Похождения графа Невзорова» на кинорынке в Каннах очень широко продавался. Летом шел Московский кинофестиваль, где Кончаловский познакомил меня с Робертом Де Ниро, председателем жюри. Показали фильм Де Ниро. Он хорошо отозвался о фильме и добавил:

– Надо же, какой странный фильм о революции.

Он думал, что наш фильм – о революции.

На том же фестивале подошла ко мне одна дама и сказала, что фильм посмотрел Алекс Залкин. Это был голливудский кинопродюсер российского происхождения, которого еще мальчиком из Одессы вывезли в Турцию, потом в Америку. Дама спросила:

– Александр, вы читали повесть «Эмигранты» Алексея Толстого?

Я ответил утвердительно.

– Алексу Залкину очень понравился ваш фильм, и у него есть к вам предложение. Он хочет снять фильм по повести «Эмигранты». Русских эмигрантов будут играть русские звезды, а иностранцев – западные. Вас он хочет пригласить в картину в качестве режиссера.

Я обещал, что перечитаю роман, и предложил держаться на связи.

– Хорошо, – ответила дама, – но вам нужно будет выехать в Париж на встречу с Алексом Залкиным.

А я же невыездной, и звонить мне некуда: я без квартиры.

Проходит год – ничего. На следующем кинофестивале в Москве ко мне опять подходит эта дама:

– Александр, почему вы не ответили на приглашение?

– Какое приглашение?

– Алекс Залкин прислал в Госкино официальное приглашение в Париж на ваше имя для переговоров по поводу съемок фильма по повести Алексея Толстого «Эмигранты».

Я впервые об этом услышал. Я думаю, не без участия Бориса Владимировича Павленка письмо было положено в стол. Алексу Залкину сказали, что я был очень занят, а я в это время сидел без работы и подумывал уходить из кино. Вот такая перипетия.

Глава 6

Бить чечетку, как в битве сгореть,

Свой последний удар, будто выстрел,

Встретить радостно и умереть…

Отбивая чечетку… Короче

И прерывистей выдох и вдох…

Бьются дни мои, бьются ночи,

Сердце бьется… И кровь в висок.

«Мы из джаза»

Следующей после «Сибириады» актерской работой для меня была картина «Мы из джаза». Мне повезло встретить на своем пути удивительных людей. Я немного рассказал об Андроне Кончаловском. Со вгиковской скамьи мы дружили с Кареном Шахназаровым. Я учился в мастерской у Е. Л. Дзигана, он – у И. В. Таланкина. Карен тоже снял диплом по В. Шукшину. Меня потрясло, что городской мальчик из семьи высокопоставленного партийного деятеля – и вдруг заинтересовался Шукшиным. Потом я узнал, что его мама Анна Григорьевна выросла в деревне. Он снял диплом по рассказу Шукшина «Шире шаг, Маэстро» – хороший диплом, причем неожиданный взгляд на Шукшина, очень тихая была картина по настроению. Любовь к творчеству Шукшина нас сблизила, и мы с Кареном общались на протяжении всей учебы во ВГИКе.

Когда я три года сидел без работы после «Сибириады», он мне сопереживал. Тогда я принял решение уйти из кинематографа. У меня были хорошие отношения с Анатолием Васильевичем Эфросом. Нас еще до ВГИКа познакомил Рубен Вартапетов, а после «Похождений графа Невзорова» я понял, что в кино мне делать нечего. Кинорежиссурой после «Невзорова» я смог заняться только спустя пять лет. Все сценарии, которые я предлагал, мне запрещали. Я поделился с режиссером своими невзгодами. Анатолий Васильевич хотел взять меня в штат Театра на Малой Бронной как актера, ну и, учитывая, что я с режиссерским образованием, планировал помогать мне, чтобы я запускался еще и как режиссер.

Однажды вечером мы с Кареном Шахназаровым сидели в ресторане Дома кино, и я Карену исповедался, рассказал о своем намерении уйти из кинематографа. Тогда Карен (я считаю это проявлением настоящей человеческой дружбы) сказал:

– Зачем тебе уходить? Ты способный режиссер и актер.

И Карен пошел, как мне кажется, на большой риск (это было с его стороны просто безумием), чтобы меня оставить в кинематографе – он спросил:

– А сыграешь у меня? Я сейчас запустился с фильмом «Мы из джаза».

Это был второй фильм Карена. Я переживал, потому что его первый фильм по пьесе Л. Зорина «Добряки» холодно встретило руководство, хотя, на мой взгляд, фильм был очень интересный. Карен тоже волновался, получится ли второй фильм – да еще и музыкальный. Тогда после «Веселых ребят» музыкальных фильмов вообще не снимали. Уже после Карена мюзиклы снова вошли в моду. Карен очень рисковал, и я это понимал, поэтому отказался от его предложения:

– Карен, извини, я совсем не музыкальный человек. В моей деревне с джазом и по сей день напряженка – так что я отказываюсь.

И Карен пошел на хитрость:

– Саш, приехал твой друг Боря Брондуков из Киева на кинопробы, а партнеров нет – подыграй ему.

Я потом уже узнал от Бори Брондукова, что его утвердили без кинопроб. На пробах мы играли этюд не по сценарию. Мы с Борей хулиганили: он изображал игру на саксофоне, а я, держась за его плечи, подтанцовывал, ходил вокруг него, какие-то хохмы бросал. Карен хохотал, сидя за камерой. Оказывается, мы импровизировали, а Карен тихонько оператору Владимиру Карловичу Шевцику дал указание снимать только меня, потому что Брондуков-то уже был утвержден. Такой заговор был «против», то есть «за» меня.