Судьба по имени Ариэль - [46]

1991 год, «Деревянный мостик»

И вот, афиши в столице. Смотрю на них с грустью — не дожили…

А в Москву все же мы поехали. Не без участия Святова, естественно, который, желая восстановить мои заслуги, убедил кого-то там, за кулисами. Потом я узнал о маленькой детали интриг: Слава Малежик возмутился, что меня не будет на юбилее, и отказывался выступать…

Все расходы по пребыванию в столице взяли на себя наши спонсоры, Тамара и Анатолий, поскольку мы там были не предусмотрены… Наверно, логичней было бы не выступать, послать все к черту, именно такое чувство было в душе. Но друзья убедили: «Будь выше всего этого!..» То, что нас поставили в начале концерта лишний раз убедило меня в том, что от нас хотели побыстрее избавиться. Не удивило меня и то, что нас не хотели видеть и на банкете. Правда, один из музыкантов нового состава Олег, раздобыл для нас два пропуска, но мы вежливо отказались от этой милостыни… И устроили в гостинице «Минск» со спонсорами свой банкет. Правда, он был грустным…

Шел исторический год развала СССР. Страна бурлила. Посещать концерты народ стал неохотно, закрутилась политическая жизнь. На эстраде активизировались рокеры. Наступало их время. Министерство культуры уже не могло влиять на ситуацию в стране, и на сцену хлынул поток мутной грязи, выдаваемой за правду. Панки казались какими-то революционерами. Поп-культура сращивалась с уголовной тематикой. На всех рынках и вокзалах — реанимация «Мурки» в чуть ли не симфонических аранжировках… Наверно, подобное было и будет во все переходные времена. Но как трудно в такой ситуации остаться самим собой!

У народа появились шальные деньги. В ресторанах — гуляющая братва с летающими графинами и известные музыканты, отрабатывающие свой хлеб унизительными выступлениями между чавкающими нуворишами. Словом, как сказал поэт — БЕЗВРЕМЕНЬЕ!

Как в таких условиях Святову удалось «пробить» съемку на ЦТ, да еще попасть в «Утреннюю почту» за две бутылки шампанского — уму не постижимо! Приближался какой-то юбилей «Ламбады» и этому была посвящена телепрограмма. Позвонила из Москвы режиссёр Лариса Микульская и спросила, нет ли у меня что-нибудь похожее на «Ламбаду», но на русском языке. Я как раз писал песню с гармошкой в народном стиле «Деревянный мостик». Переправили фонограмму, песня очень понравилась. Так мы ее и сняли, можно сказать, «на шару», купив режиссёрам пару шипучего напитка…

Очередной, на этот раз, международный фестиваль, на который мы прорвались, опять-таки благодаря Святову, проходил в Алма-Ате и назывался «Азия даусы». Здесь превалировала восточная культура, поэтому европейцы как бы были гостями. Мощные фольклорные коллективы просто поражали. Это проходило на стадионе в лучших советских традициях, но все понимали — это прощание с Советским Союзом.

…Осеннее утро 91-го. Приходим на запись в одну из московских студий. С кушетки с заспанным лицом поднимается Игорёк Тальков. «Привет, — говорю, — что, ночью писали?» — «Да, — отвечает, — только прилег… Новую песню, «Президент», называется». «Куда ты, — спрашиваю, — дальше?» «В Питер, в «Юбилейном» сборник…» (В смысле — гала-концерт, слово «тусовка» ещё не придумали…). На прощание рассказываю свой фирменный анекдот про вьетнамца: Русский спрашивает у вьетнамца: «Как сказать по-вьетнамски «нищий»? — Тот отвечает: «Там.» — «А два нищих?» — «Там-там.» — «Ну, а три нищих?» — «Там-там-там.» — «А вот как сказать: «много-много нищих?» — Тот: «Там-та-ам, там-там, та-ам там…» (при этом надо напевать мелодию гимна Советского Союза…). Игорёк долго смеялся — анекдот ему явно понравился. При этом я знал, что он остро воспринимает политику, слыл монархистом. А его песни о России просто были «в тему» в то время. — «Пока!», — говорю, не зная, что вижу в тот миг его в последний раз… Через два дня придет сообщение, что Игоря застрелят прямо во время концерта…

Конечно, с годами, время будет упорядочено историками, назовут даты, с чего начиналась смута или новая история. Но тогда мы только чувствовали, что идет оно уже, это новое время истории моей России…

…В моем ансамбле произошли изменения. Ушли Володя с Геной. Пришли гитарист Рафаил Максумов и клавишник Леонард Спадавеки.

Лёня, как мы его для удобства звали, оказался прямым потомком знаменитого итальянского композитора Антонио Спадавеккиа, какой-то двоюродный правнук! Появление на одной из репетиций сияющего Святова означало что-то приятное. Так оно и есть — едем в Китай! Наши спонсоры решили совместить деловую поездку с культурно-развлекательной программой. В то время наши шефы занимались торговлей, что-то вроде жень-шеневых добавок и текстиля. И в выездных документах против наших фамилий, в графе «профессия» гордо стояло «коммерсант»! Прибыв в Благовещенск, вспоминаем известную картину Репина… документов, приглашающих нас, нет. Два дня их искали пограничники. За это время, ночуя в железнодорожных вагончиках, было выпито море китайской вонючей водки — так частично мы готовили себя к восточной кухне… И вот, таможня. Перед поездкой нам были выданы премиальные в виде красных червончиков. Но их как-то надо было провезти — официально разрешалось менять какой-то мизер, и мы пошли на «преступление»… Решили пользоваться старым дедовским способом — в трусы и носки, но это, к счастью, не пригодилось. Узнав, что я — из «Ариэля», таможенники «скопом» протащили всю группу, не проверяя нас… Но тормознули нашего шефа. Видимо, у них чертовская интуиция на крупных нарушителей. Наивный Анатолий Викторович счел представителей закона лохами, и напрасно… Но обо всем по-порядку.