Судьба планеты - [18]

Кэлледа внимательно слушал дочь, напряженно всматривался в родные черты и неожиданно сделал поразительное открытие -- Лемма стала другой. В ней что-то изменилось. Нет, это, конечно, его дочь. Но совсем не похожа на ту, которую он отправил в экспедицию на Зею.

Они сидели напротив друг друга. И Кэлледал все отчетливее понимал, что в Лемме появилось нечто такое, чему он, при всем своем богатом интеллекте, не мог подыскать даже названия. Это была одухотворенность, свойственная только людям, не знакомая лоуэтянам. Во всем -- в походке, в движениях, в выражении лица -- это была не женщина Лоуэ. Но самое поразительное: из мраморной статуи богини, сверкающей красотой холодного камня, Лемма превратилась в живой цветок, излучающий тепло и радость жизни.

-- Ты спрашиваешь, ведома ли мне Любовь? -- Кэлледал чувствовал, что в этом вопросе заключено нечто большее, чем праздное любопытство. Тем не менее, он спокойно ответил. -- Конечно, ведома. Я очень люблю свой народ, планету, нашу галактику и абсолютно не представляю себя вне Родины.

Последняя фраза была произнесена им с какой-то великой грустью, но Лемма не заметила этого. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, нежные пальчики стали нервно вздрагивать.

-- Отец! Я люблю его больше жизни. Нет во вселенной силы, способной заставить меня отказаться от своей любви. Разве только смерть. В ней мое счастье, мое будущее.

Произнесла эту фразу Лемма тихо, но с таким достоинством, с такой убежденностью, что невозможно было усомниться в искренности ее слов. Кэддедал хорошо знал характер своей дочери. Это был его характер. Однако дело было даже не в этом. Он вдруг почувствовал в этом хрупком создании величайшую силу духа, способную или поднять плоть и разум на неведомую ему вершину или заставить исчезнуть навсегда.

-- Я не очень тебя понимаю, дочь моя. О какой любви ты говоришь?

-- Я люблю человека, отец. Землянина.

-- Но ведь это безрассудно. Вы даже физиологически разные. Ты об этом подумала?

-- Да, отец, подумала. И разницы этой уже не существует. Во время перелета я произвела коррекцию его имунной системы, своей тоже. Остальное все сделала сама природа. Да и отклонения были незначительны.

-- Понятно. А как быть с огромнейшей разницей в уровне развития наших цивилизаций? Между ними и нами пропасть во времени, в интеллекте, наконец, в формах мышления. Куда это все списать?

-- Отец! Я говорю не о цивилизациях, а о конкретном человеке, о конкретном сознании, его и моем. И прежде, чем ты его примешь, я хотела, чтобы ты все знал, чтобы ты понял меня.

Кэлледал молча сидел напротив дочери, продолжая выискивать в возбужденном сознании аргументы для возражений, но не находил их. Нельзя сказать, что его потрясло открытие, которое он сделал в дочери после долгой разлуки с ней, ее удивительное и такое невероятное признание -- нет, он просто не знал, как ему повести себя именно в эту минуту, какое принять решение. За долгие годы такое случалось с ним не часто. Но, как у человека с исключительно рациональным мышлением, в его голове уже возник вариант, при котором открывшееся обстоятельство позволит ему в сложившейся на планете трагической ситуации сделать верный выбор.

Еще некоторое время он продолжал молча сидеть, принимая окончательное решение, а затем встал и, стараясь быть абсолютно спокойным, сказал:

-- Значит, говоришь, счастье? Н-н-да. Ну что ж. Счастье, так счастье. Пусть будет все, как ты желаешь. Где он, твой землянин? Его, кажется, Сергеем зовут?

-- Отец! -- Лемма в одно мгновение повисла на шее отца. По ее щекам текли слезы.

-- Я знала, что ты поймешь меня! Я занала!

-- Ну, ну! Успокойся. Женщине Лоуэ не к лицу слезы! Давай своего землянина ко мне. Будем знакомиться.

Нервное напряжение, с которым Сергей ожидал приема, достигло апогея. И когда ему показалось, что терпение его иссякло, открылась дверь и на пороге появилась сияющая Лемма.

Глава 10. ОТКРОВЕНИЕ

Дни пребывания на Лоуэ для Сергея проплывали один за другим, словно сладкий сон. С Леммой они почти не разлучались, несмотря на ее большую загруженность работой. Продолжалась расшифровка накопленных данных во время экспедиции, запись на лазерной аппаратуре наблюдений, сделанных экипажем.

От Сергея ничего не скрывали, и он с громадным вниманием воспринимал всю информацию. Было чрезвычайно интересно, как бы со стороны, с высоты знаний и уровня мышления высокоразвитых лоуэтян взглянуть на родную Землю, ее обитателей.

Аналогичную задачу выполняли экипажи экспедиций, возвратившихся из других миров, галактик и планетных систем.

Работали напряженно, "разбирая" до мельчайшего микроба, до молекулы и атома каждую планету, всматриваясь особенно пристально в данные ЭВМ, которые анализировали физические, биологические, химические, бактериологические и другие характеристики объектов, более или менее пригодных для колонизации. Жили они вместе с отцом, так как Лемма не пожелала с ним расставаться. И такому решению Сергей был искренно рад. В разговорах часто вспоминали мать Леммы, которая погибла на одном из звездолетов, когда дочь был еще совсем маленькой. А время, между тем, летело стремительно, не оставляя великой цивилизации ни малейшего шанса на спасение. И С ергей, пока еще чисто интуитивно, но все сильнее стал ощущать громадное напряжение, в котором жила и работала планета. В его распоряжение предоставили гвилет, на котором в свободные от работы дни он знакомиляся с планетой и ее обитателями. В путешествиях по Лоуэ его непременно сопровождала Лемма, давая пояснения, рассказывая об удивительной истории становления и развития лоуэтянской цивилизации. Но самое сильное впечатление, которое он вынес из всех поездок -- полная гармония цивилизации с живой природой. Города лоуэтян, а жили они исключительно в городах, значительно отличались от городов Земли. Они как бы вплетались в ландшафт планеты, не выделяясь из него, а дополняя, придавая ему завершенность и особую красоту.