Судьба обетованная - [2]

– Тогда тем более надо найти лягушку и запустить ему в штаны!

Мальчики многозначительно переглянулись и двинулись вперед. Элизабет неодобрительно нахмурила брови, но, покорно вздохнув, поплелась за ними.

В доме их встретила Рэйвен Киркленд Эллиот. Ее муж Мэтью стоял рядом, обнимая жену за плечи. По расстроенному лицу матери и ее красным опухшим глазам Эндрю и Элизабет сразу поняли, что она плакала. Как видно, случилось что-то серьезное.

К великой гордости своего отца, Элизабет унаследовала от матери черные волосы и темно-синие глаза. В неполные тридцать лет Рэйвен Киркленд Эллиот была необычайно красива: высокая, стройная, с безупречными чертами, прямым маленьким носиком и высокими скулами. Но взгляд сразу же притягивали ее удивительные глаза – два круглых сапфира в обрамлении густых ресниц. Эти глаза были отличительной чертой рода Кирклендов, точно такими же обладали отец Рэйвен, дед и многие-многие предки.

Рэйвен взяла Уилла за руку и повела его в гостиную. Заинтересованные Эндрю и Элизабет хотели пойти за ними, но Мэтью Эллиот остановил детей, положив руки им на плечи, и проводил в свой кабинет.

С годами Мэтью Эллиот не утратил юношеской стройности. Его темные волосы были все так же густы и волнисты, а в янтарных глазах плясали все те же золотые искорки. Он уже был богат, когда вместе с Рэйвен переехал в Виргинию, разочаровавшись в пуританском обществе колонии Массачусетс. За последние десять лет его богатство приумножилось благодаря прибыльно организованному хозяйству на собственной табачной плантации. Будучи членом палаты представителей Виргинии, Мэтью принимал активное участие в политической жизни колонии.

Элизабет Эллиот обожала отца и считала его самым красивым мужчиной во всей Виргинии. И Эндрю боготворил Мэтью Эллиота, который не задумываясь взял его в свой дом и растил как родного сына.

Эндрю, внимательно приглядевшись к отцу, увидел, что он потрясен не меньше матери.

– У меня очень трагичная новость, – печально начал Мэтью, и на щеке его задергался мускул. Эндрю понял, какого труда стоит отцу сохранять спокойствие. – Произошло ужасное несчастье, – продолжал Мэтью Эллиот, прочистив горло. – Родители Уилла погибли. Коляска, в которой они ехали, опрокинулась с холма. Слава Богу, им не пришлось мучиться. Смерть наступила мгновенно.

Мэтью Эллиот едва сдерживал слезы. Он и Майкл Киркленд были давними друзьями, близкими, как братья.

Несколько мгновений дети сидели ошеломленные, пытаясь осмыслить слова отца. Когда наконец до них дошло значение сказанного, глаза Элизабет наполнились слезами. Девочка подбежала к папе. Он подхватил ее на руки и усадил к себе на колени.

Эндрю держался стойко. Он сидел, печально опустив голову, и гнал прочь подступавшие слезы. Ему хотелось разреветься, как Элизабет, но он знал, что мальчикам нельзя плакать. Подняв голову, Эндрю встретился с сочувственным взглядом отца. Мэтью протянул руку, и сын подбежал к нему, уткнулся в крепкую отцовскую грудь, ища утешения в его объятиях.

На следующий день Майкл и Пруденс Киркленды были похоронены.

Уилл Киркленд стоял рядом с Элизабет и смотрел, как опускают в землю гробы с телами его родителей. Стройная фигурка мальчика сотрясалась от рыданий.

Элизабет взяла его за руку, и Уилл обернулся к ней.

– Что же мне теперь делать, Бесс? У меня больше нет ни мамы, ни папы.

Подбородок девочки дрожал, в ее синих глазах блестели слезы.

– Не волнуйся, Уилл, – тепло сказала она, крепче сжав его руку. – Ты можешь переехать к нам. Будешь жить со мной и Эндрю. Мама с папой о тебе позаботятся.

Она посмотрела на мальчика и улыбнулась сквозь слезы.

– Теперь у меня два брата.

Глава 1

Лондон, 1704 год

Бушующая гроза с хищной яростью набрасывалась на все, что попадалось у нее на пути. Под натиском ветра трещали и качались здания, а на древние доски причала обрушивались вспучившиеся морские воды.

Толстые канаты, которые держали стоявший на якоре огромный корабль, натянулись. Разрушительный ветер проверял на прочность свитую в жгут пеньку.

Темноту ночного неба пронзали ослепительные зигзаги молний. Их светящиеся копья исчезали в мутной пелене дождя. Улица была безлюдна, если не считать одинокой девичьей фигурки, которая крадучись торопливо двигалась по булыжной мостовой.

Еще одна сверкающая вспышка, сопровождаемая трескучим раскатом грома, и Рейчел Берк, закрыв лицо руками, привалилась дрожащим телом к мокрому каменному фасаду здания.

Она глубоко вздохнула, пытаясь сдержать нараставшую истерику. Капюшон плаща упал с ее головы, и вода ручьями потекла с мокрых волос на лоб. Подняв дрожащую руку, Рейчел убрала с лица слипшиеся пряди волос, прежде золотых и блестящих. Бросив тревожный взгляд через плечо, она с облегчением увидела, что улица по-прежнему пустынна. Сквозь пелену дождя и всполохи молний ей удалось различить корпуса привязанных к причалу судов. То, что осталось у нее за спиной, страшило Рейчел больше, чем бушующая стихия. Запахнув мокрый плащ, она побежала к пристани.

Кругом не было ни души: в такую жуткую грозу попрятались и люди, и звери. Внезапный ливень прервал погрузку стоявшего в гавани корабля. На безлюдном пирсе выстроились в ряд многочисленные ящики и сундуки, укрытые брезентом. С радостным вздохом Рейчел залезла под один из кусков брезента, чтобы на время спастись от дождя, и, дрожа, съежилась между двумя большими сундуками, стиснув стучавшие зубы.