Судьба не прячется в шкафу - [18]

Набираю смс Кате «теории бух. учета не будет. Колобок отпустил всех домой».

И вот так к последнему курсу относятся почти все преподаватели. Считают, что за три года мы итак научились многому, чтоб еще четвертый год просиживать штаны на скамье этой.

Выхожу из универа и иду на работу. Раз уж появилось время, потрачу его с пользой. А потом можно будет и денег маме перевести, сумма уже скопилась приличная.

Алиса, как всегда, за прилавком. Я проскальзываю мимо нее в служебное помещение, натягиваю форму и иду за заказами.

— Привет, — здороваюсь я.

— Привет, Поль. Ты и сегодня рановато.

— Отменили пары. Есть заказы?

— Конечно, — она начинает копаться в бумагах, затем протягивает мне листок с адресами. — как там твой сон?

— Знаешь, мне кажется все дело в квартире. Вернее, в ее неудачном расположении… — скольжу глазами по адресам, пока не натыкаюсь на фирму, где работает Славик. — Это..

— Да, Славик заказал пиццу. — как ни в чем не бывало отвечает Алиса.

— Пиццу значит хочет, — вспоминаю, как он зажигал с хитрой Катей, — ну будет ему пицца.

— Полина, — подруга хватает меня за руку. — помни, что он в первую очередь твой друг, а потом уже мой бывший.

— Я ему все вспомню, не переживай.

Многоэтажное здание его офиса находится в минутах двадцати от нашей пиццерии, а сейчас я это расстояние преодолела в два раза быстрее, чтоб не забыть все, что хочу сказать ему. Охранник у входа не поверил, что я пришла доставить пиццу боссу, а не взорвать, например, все к чертям. Лишь получив личное разрешение Вячеслава Геннадьевича, я смогла пройти. Охранник в спину мне рассказывал схему, как добраться до нужного мне кабинета, но я знаю итак.

Вхожу без стука, Славик сидит за столом, увлеченный бумагами.

— Вячеслав Геннадьевич, пицца по вашему приказу прибыла. — кидаю коробку ему на стол, а сама сажусь на стул.

— Привет, Полина. — он откладывает документы. — Ты не в настроении?

— Как я могу быть в настроении, когда два моих друга решили, поиграть в уголечки?

— Во что? — он усмехнулся.

— В чай, в кофе, в борщ…Какие вещи там еще остывают? — я положила локоть на стол, подперев рукой подбородок.

— Ах, вот ты о чем. Полин, мы так решили. Это окончательно.

— Хорошо, но какой же ты мужчина, после того, как тащишь в еще теплую постель новую? Да еще и делаешь это на глазах у Алисы?

— Между прочим, — указательный палец замер у моего носа, — Алиса сама попросила попробовать с этой… Катей, — ее имя он выплюнул, будто это нечто противное.

— Как же с вами сложно, — я выдыхаю и падаю на спинку стула. — неужели вы серьезно?

— Увы, но да. Наши отношения давно подошли к концу. Сейчас мы прекрасно общаемся, как друзья. Полин, ты не видишь, как у нее горят глаза? Со мной она была словно птица в клетке. А я с ней — как пес на цепи. Мы друг для друга тюрьма. Родная, близкая, но тюрьма. Не осталось ничего, кроме чертовой привычки.

— Бесит, что ты прав.

— Это нормально. Правда — всегда не очень приятна.

— Вы двое бесите меня еще больше! Ну, кто так расстается? Посмотри на себя! — хватаю его за галстук, — гладковыбритый, свежий, в выглаженном костюме.

— И что не так? — он озадаченно смотрит на свой галстук в моих руках.

— Да все! Ты должен быть пьян, небрит, во вчерашнем помятом костюме! А Алиска должна топить меня в слезах.

— Полина, — он засмеялся. — Мы с Алисой далеко не подростки, чтоб вот так бурно расставаться. К тому же — это наше общее решение, так что нет повода для слез и пьянства. — Славику сейчас тридцать два, а Алиске двадцать семь — старше они не намного, а я чувствую себя их несовершеннолетним ребенком. И веду, кстати, так же. Но, блин, они же мои два единственных друга!

— Что у тебя с Катей?

— Ничего. Она юна, глупа и очень глупа.

— Ладно, я пойду. Кушай пиццу. Ты же знаешь, что нашу пиццу можно кушать только пока она горячая.

— Спасибо, — улыбается. Гад!

Выхожу из здания озабоченная странными отношениями этих двух, и продолжаю развозить заказы. К вечеру я устала анализировать их расставание и просто решила смириться. В, конце концов, они взрослые люди и лучше знают, как для них правильнее.

Домой я захожу в семь, предварительно зайдя в магазин и закупившись продуктами на ближайший месяц. Хватит уже жить, как в голодовке. Переодевшись, раскладываю продукты по полочкам, потом иду в спальню и разбираю чемоданы. Не прошло и недели, как вещи висят на вешалках, лежат на полочках, а не валяются на полу. Смотрю на дверь в шкафу — она почти в два раза меньше, чем обычная дверь. Наверно, жутко неудобно залезать в нее: но это не мешает пришибленному соседу наведываться ко мне. Закрываю шкаф, убираю конверт с открыткой своего принца в прикроватную тумбочку, затем иду на кухню, чтоб приготовить ужин. Вообще, я не люблю готовить (под «не люблю» скрывается огромное «не умею» и «не хочу»). Мне хватает моего навыка сварить себе картошку, пожарить яйца и нарезать салат. Может, когда я буду жить с Эриком, то запишусь на кулинарные курсы, а пока — итак сойдет.

Доедаю свои макароны с куриными сосисками, мою посуду и иду в гостиную. Включаю телевизор, щелкаю каналы…

Вас когда-нибудь напрягала тишина в собственной квартире? Странное чувство, будто не хватает какого-то источника шума. Смутно догадываюсь, какого именно, но все же… Смотрю на приоткрытую дверь в спальню. Он точно сделает из меня сумасшедшую. Это нормально — то, что я в своей квартире нахожусь одна. Нор-ма-ль-но!