Судьба моя сгорела между строк - [30]

Бойцы вырезают из газеты его стихи, не только смешные, и носят их с собой. Поэт испытывает удовлетворение от работы, чувствует себя «спицей в колеснице».

Он подолгу находится на передовых позициях: «Я шесть дней был на передовых. В мою честь устроили стрельбу прямой наводкой по немецкому дзоту и разнесли его. Немцы ответили очень быстро. Это вроде дуэли, где стреляют и по секундантам…» — писал он жене.

Как военный корреспондент он одним из первых входит в освобожденные населенные пункты, видит следы зверства фашистов — повешенных и сожженных людей, заколотых штыками матерей и младенцев. Тарковский принимает участие в боевых действиях, поднимает в атаку солдат на взятие высоты.

Вот два стихотворения Тарковского из газеты «Боевая тревога»:

Карачев

Небесный холст снарядами распорот

И черным дымом тяжело дышать.

Напрасно немцы этот русский город

В своих руках пытались удержать.

Пойди попробуй в грозный час прибоя

Кипучую волну останови!

На свете нет преграды для героя —

Враг захлебнулся в собственной крови.

Еще одну страницу в книгу славы

Бойцы вписали пулей и штыком.

Карачев наш. Но длится бой кровавый

За городом, охваченным огнем.

В немых слезах нас ждет земля родная,

Потоптанные кличут нас луга.

Нас братья ждут, в плену изнемогая,

Вперед, гвардейцы, по следам врага!

Август 1943

«Самый лучший из дружков…»

Самый лучший из дружков —

Снайпер Петя Петушков.

Как пошла я по селу

Вижу парня на углу.

Он с особенной сноровкой,

Он со снайперской винтовкой.

Полюбила я стрелка,

Молодого паренька, —

Мой миленок — меткий снайпер

Из гвардейского полка…

Васса, племянница дяди Тараса

1942

Сотрудник «Боевой тревоги», Леонид Илларионович Гончаров, близкий армейский друг Тарковского, начал серию стихов о солдате Иване Хватове. (Подписывался он псевдонимом Г. Леонидов.) Тарковский продолжил писать об этом вымышленном бойце, оказавшемся «родным братом» Василия Теркина из поэмы Твардовского. Фронтовая печать, призванная поднимать боевой дух солдат, нуждалась в образе такого бойца — смелого, находчивого, весельчака и балагура, выходящего сухим из воды.

Леонид Гончаров и Арсений Тарковский. Действующая армия. 1943 год

Кстати, поэт Твардовский и писатель Лидин приезжали в редакцию «Боевой тревоги» 8 июля 1943 года. По этому поводу было выпито несколько бутылок коньяка.

Арсений Тарковский и Александр Твардовский.

Действующая армия. Лето 1943 года

Твардовский читал стихи, и одно из них очень понравилось Арсению Александровичу — стихотворение о женщинах, которые раньше мужчин начинают чувствовать приближение беды. (Спустя много лет редактор журнала «Новый мир» А. Т. Твардовский не примет к публикации подборку стихов Арсения Тарковского, присланную туда кем-то из друзей поэта. Это глубоко оскорбит Арсения Александровича.)

* * *

Тарковский знает, что на фронте он может погибнуть в любой момент, и это знание еще шире открывает ему глаза на красоту и подробности Божьего мира.

«Сколько во мне любви к тебе, к жизни, к этому мельтешению, что начнется в траве, и к тому, что уже есть сейчас — птицы, воздух, таяние снега…».

(Из письма жене от 16 февраля 1943 года.)

Переписка Арсения Александровича с женой, Антониной Александровной Бохоновой, была во время войны особенно интенсивной. Ее любовь поддерживала его в тяжелейшие минуты фронтовой жизни. В письмах к ней, полных любви и тоски, он присылает стихи, ей посвященные.

«Если б ты написала сегодня письмо…»

Если б ты написала сегодня письмо,

До меня бы оно долетело само,

Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,

Без приписок и запаха роз на полях,

Пусть без адреса, пусть без признаний твоих,

Мимо всех почтальонов и почт полевых,

Пусть в землянку, сквозь землю, сюда, — все равно

До меня бы само долетело оно.

Напиши мне хоть строчку одну, хоть одну

Птичью строчку из гласных сюда, на войну.

Что письмо! Хорошо, пусть не будет письма,

Ты меня и без писем сводила с ума,

Стань на Запад лицом, через горы твои,

Через сини моря иоа аои.

Хоть мгновенье одно без пространств и времен,

Только крылья мелькнут сквозь запутанный сон,

И, взлетая, дыханье на миг затаи —

Через горы-моря иоа аои!

1942

Ночной дождь

То были капли дождевые,

Летящие из света в тень.

По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день,

И только радуги в тумане

Вокруг неярких фонарей

Поведали тебе заране

О близости любви моей,

О том, что лето миновало,

Что жизнь тревожна и светла,

И как ты ни жила, но мало,

Так мало на земле жила.

Как слезы, капли дождевые

Светились на лице твоем,

А я еще не знал, какие

Безумства мы переживем.

Я голос твой далекий слышу,

Друг другу нам нельзя помочь,

И дождь всю ночь стучит о крышу,

Как и тогда стучал всю ночь.

1943

На фронте Тарковского поддерживает и переписка с Марией Ивановной, с детьми. Вот открытка для Марии Ивановны:

«16/VII.42

Родная моя, у меня все благополучно. Таничка пишет помногу и часто. (Так Арсений Александрович и Мария Ивановна условились называть в письмах врага. «Письма Танички» — это обстрелы и бомбежки. — М. Т.). Я скучаю по тебе, а по кошкам (по детям — М. Т.) так сильно, что не знаю, что бы отдал, чтобы их увидеть. Целую тебя. Целую кошуней.

Твой А».

Андрей и Марина Тарковские. Москва, 1940 год