Судьба моряка - [22]
На третий день праздника я проснулся очень рано. Моя вахта — после полудня. Меня томило желание сойти с судна и отправиться в клуб, затем послоняться по базарам до самой вахты. Я поднялся на палубу, передо мной открылся чудесный вид — просторы моря, порт, дома, зеленые окрестности. С удовольствием я смотрел на стоящие у причалов суда — пассажирские, сухогрузы, танкеры, — на снующие между ними легкие джонки. Таким образом я убил время до завтрака, после чего сошел на берег.
В тот день мне тоже удалось уйти одному. Я не хотел, чтобы кто-нибудь видел, чем я занимаюсь, знал, куда я хожу, в каких магазинах бываю. Я хотел, чтобы эти вещицы существовали только для меня одного. Мысль о том, что моряки обнаружат антикварные магазины, вселяла страх. В этом деле я не мог допустить конкуренции, к этим вещицам я стал относиться, как относятся к женщине: только я имею право владеть ими, у меня не должно быть соперников, я не могу, чтобы к ним прикасались другие, трогали их или отняли. Я старался, чтобы источник, где я беру эти волшебные сокровища, оставался неизвестным и чтобы на них не смотрели люди даже в эти дни, когда магазины закрыты и не откроются, пока не закончится праздник.
Я попросил бокал коньяку: пить пиво было еще рано. В клубе не было никого, кроме меня. Бармен говорил по-английски, я перекинулся с ним парой слов, прогулялся по холлу, постоял у маленького киоска, торгующего местными сувенирами, а часов около десяти покинул клуб, чтобы совершить свой ежедневный обход, не рассчитывая наткнуться на какую-нибудь открытую лавку.
Стояла весна, я дрожал от холода, но коньяк делал свое дело, и вскоре мне стало тепло. Улицы были полны народу, навстречу текли шумные толпы, пестрели праздничные украшения. Магазины все еще закрыты, только на тележках или прямо на постеленных на тротуаре ковриках продавалась еда. Изредка сквозь толпу пробирались машины, велосипедисты тащили маленькие тележки. Говорят, в недалеком прошлом их волокли рикши, затем из уважения к человеку это отменили, но тележки продолжают существовать, ведь с транспортом в стране трудно, так что подобные тележки — одна из достопримечательностей стран в той части света.
Неожиданно я увидел, что деревянная дверь одного из магазинов приоткрыта. Этот магазинчик я знал, часто в него заходил, купил здесь буддийские четки с сотней бусинок из красивого дерева ююбы — чем боль ше ими пользуешься, тем ярче они блестят. Они могут служить ожерельем женщине и четками с тридцатью тремя бусинами мужчине, годятся они и для украшения комнат. Мне хотелось купить еще одну такую связку, пополнить ею свою коллекцию.
С волнением я подошел к приоткрытой двери. Мной овладело страстное желание войти в магазин и хотя бы посмотреть, что там есть: так не хотелось возвращаться снова с пустыми руками, как это было накануне!
Нет, это не я открыл дверь. Я действовал совершенно бессознательно, предоставив своим рукам, которые вообще-то знали, что магазин закрыт и открывать его нельзя, приоткрыть дверку. Затем я протиснулся в щель, вошел и плотно закрыл за собой дверь. Шаг, другой — и я оказался в центре просторного магазина. На полках вдоль стен было полно прелестных вещиц, деревянные столы завалены всевозможными диковинами, много их было и на полу у стен, из картин сделана перегородка, отделявшая торговый зал от внутреннего помещения, заставленного фаянсовыми изделиями, резным деревом, фигурками людей и животных, большими вазами с рисунками и орнаментом, старинными бронзовыми кувшинами для подогрева вина и другими странными и удивительными вещами, радующими глаз.
В магазине никого не было. Казалось, я проник в волшебную пещеру или заколдованный грот, будто мне снится, что в моих руках столько разных ценных вещей, что ими можно загрузить небольшой корабль, и стоит лишь только выбрать, что нравится, и я обеспечу себя на всю жизнь.
Я застыл в изумлении. Случившееся было выше моего понимания. Что это — счастливый случай? Судьба? От цементного пола в магазине несло холодом. Но еще холоднее было от охватившего меня страха, от одиночества, от удивления, от всего этого странного происшествия. Я не знал, что сделать, чтобы побороть страх, как благополучно выбраться отсюда. Мне уже ничего не хотелось — только бы спасти свою душу, вырваться из этого ужасного положения.
Страх порождает тревожные мысли, они растут и множатся. В те странные минуты я вдруг вспомнил обо всем, что слышал о законах этой страны, в моих ушах отчетливо прозвучало предостережение капитана. Я понял, что, проникнув в закрытый магазин, я совершил нечто большее, чем обыкновенную оплошность. Никто не имеет на это права, а тем более иностранец.
Если его накроют, то обвинят в грабеже или в чем-нибудь похуже, упрячут в тюрьму, бросят в камеру к преступникам, языка которых он не знает, и никто за него не заступится.
Что делать, о господи? В ужасе я уставился на окружающие меня огромные фигуры. Мне почудилось, что они скалят зубы, готовы на меня зарычать, завопить, отчего сбегутся люди со всего базара. Другие злобно смеялись, глаза буддийских скульптур бешено вращались, их многочисленные руки тянулись, чтобы схватить меня. А что, если сработает сигнализация, возвещая, что в магазине объявился вор!
«Парус и буря» — первый роман известного сирийского прозаика-реалиста и общественного деятеля Ханны Мины, которым писатель открывает целую серию произведений, посвященных морю и морякам.Роман рассказывает о сирийской действительности периода второй мировой войны во всей ее сложности и противоречивости.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.