Судьба Конрада - [19]

– Это детский этаж, – пояснил он. – В настоящий момент мы селим в некоторых комнатах экономок и тех гостей, которые не едят с Семьей, а также камердинеров, бухгалтера и так далее.

По пути на следующий лестничный пролет он открыл дверь, чтобы показать нам длинную темную отполированную комнату с лошадкой-качалкой посреди нее, казавшуюся покинутой.

– Комната для детских игр.

Следующий лестничный пролет был шире и покрыт половиком. Потолки внизу были еще немного повыше, и повсюду лежали ковры – новые, колючие и сизые. На стенах висели картины.

– Гостевые? – весело предположил Кристофер.

– Дополнительные гостевые, – поправил его Хьюго. – Комнаты моего отца на этом этаже, – добавил он, ведя нас на следующий лестничный пролет.

Эта лестница была широкой, а ковры на ней – красивее, чем в лучшей гостинице Столлчестера.

Внизу мы неожиданно оказались среди роскоши. Кристофер поджал губы и тихонько присвистнул, когда мы уставились на длинный коридор, покрытый похожим на бледно-голубой мох ковром. Он убегал вдаль через вереницу малиново-золотых арок, белых статуй и золотых украшений на столах с мраморными столешницами и изогнутыми золотыми ножками. Повсюду здесь стояли цветы. Густой воздух был насыщен запахами.

Хьюго повел нас прямо по коридору.

– Вам надо знать этот этаж. – сказал он, – на случай, если придется что-нибудь относить в одну из комнат Семьи, – он указывал на каждую громадную двойную белую дверь, к которой мы походили, говоря: – Главная гостевая, красная гостевая, комнаты графа Роберта, голубая гостевая, разноцветная гостевая. У графини розовые комнаты здесь. Белая гостевая, а у леди Фелиции комнаты на этом углу. А там за углом – лиловая комната и желтая комната. Мы не слишком часто ими пользуемся, но лучше вам знать. Всё поняли?

– Смутно, – признал Кристофер.

– В подвале есть план, – сказал Хьюго и повел нас дальше вниз.

На этот раз по мелким ступеням – голубым и мягким, как коридор – на еще более великолепный этаж. У меня уже кружилась голова, но каким-то образом я сумел повернуть лицо туда, куда указывал Хьюго, и попытаться выглядеть смышленым.

– Танцевальный зал, банкетный зал, музыкальная комната, Большой Салон.

Я видел обширные пространства, гигантские люстры, вереницы диванов с золотой отделкой и одну комнату со столом длиной ярдов сто, вдоль которого стоял ряд хрупких золотых стульев.

– Мы пользуемся ими не чаще, чем два-три раза в год, – сообщил нам Хьюго, – но в них, конечно же, надо поддерживать порядок. Здесь должен был состояться большой бал в честь совершеннолетия леди Фелиции, но его пришлось отменить, когда умер граф. Жаль. Однако через пару недель мы будем праздновать здесь помолвку графа Роберта. Четыре года назад здесь состоялся зрелищный бал, когда нынешнему графу исполнилось восемнадцать. Почти все титулованные особы Европы пришли. Мы истратили десять тысяч свечей и почти две тысячи бутылок шампанского.

– Неплохая вечеринка, – заметил Кристофер, когда мы проходили мимо величественной главной лестницы.

Мы вытянули шеи и увидели, что она ведет вниз в громадный вестибюль с полом из черного с прожилками мрамора. Хьюго указал большим пальцем вниз лестницы.

– Семья большую часть времени пользуется теми комнатами внизу: гостиные, столовые, библиотека и так далее. Но персоналу не позволяется ходить по этой лестнице. Не забудьте.

– Вызывает у меня желание немедленно съехать вниз по перилам, – пробормотал Кристофер, когда Хьюго повел нас к гораздо более узкому лестничному пролету, который выходил в вестибюль за лифтом для Семьи.

Он указал на разнообразные большие черные двери и сообщил, какая из них какая, но сказал, что мы не можем заглядывать внутрь, поскольку в любой из них может находиться Семья. Мы кивнули, и наши ноги в новых туфлях заскользили по черному с прожилками полу.

После чего мы ввалились через обитую зеленой тканью дверь, и всё вдруг стало серым камнем и невзрачным деревом.

– Кладовая моего отца, – указал Хьюго. – Фарфоровая буфетная Семьи, серебряная комната, цветочная комната, туалеты для Персонала. Мы спустимся здесь в подвал.

Он промчался вниз по крутым каменным ступеням. Когда мы с топотом спустились за ним следом, у меня возникло ощущение, будто я вернулся в школу. Точно так же сильный запах тепла смешивался с запахами мела и готовящейся еды. И как в школе я чувствовал множество людей вокруг: голоса вдалеке и звуки шаркающих и спешащих ног. Засмеялась какая-то девочка, и ее смех разнесся эхом, и – опять-таки как в школе – где-то зазвонил колокольчик.

Колокольчик звонил в большом каменном фойе у основания лестницы. Там находилась гигантская панель, на которой ряд за рядом располагались маленькие круглые лампочки. Одна из них – примерно в центре – вспыхивала красным. Леди в аккуратном платье в коричнево-желтую полоску и желтом чепце на седых волосах встревоженно смотрела на нее.

– О, Хьюго, – радостно произнесла она, когда мы спустились с лестницы. – Это граф Роберт.

Хьюго прошагал к панели.

– Хорошо, – сказал он, сняв с крючка сбоку что-то вроде телефонной трубки, и лампочка тут же перестала вспыхивать.