Судьба и воля - [2]

Шрифт
Интервал

– Вот выпьешь пива с нами, возьмем тебя в нашу артель.

Борька смело взял протянутую кружку, но старший из них остановил:

– Ладно, вот лучше колбаски поешь.

– А если я вам помогать буду, сколько вы мне денег дадите?

Он решил, что так будет правильно разговаривать со взрослыми: прямо скажешь – прямо поймут.

– А ты камень поднять сможешь?

И он тут же продемонстрировал свои способности. Схватил лежащий поблизости булыжник и бегом оттащил его к телеге, только закинуть не получилось – высоко.

Рабочие переглянулись:

– А батька не побьет?


Борька проработал весь день, заработал серебряный лат и, придя домой, гордо положил его на стол перед отцом.

Ему купили целый кулек конфет, и он вначале угостил всех домочадцев, а оставшиеся съел, сидя на полу в своей спальне, впав от наслаждения в прострацию. Когда мама зашла проведать его, он сидел, уставившись в одну точку с поднятыми, испачканными в шоколаде руками. Этот жест означал, что надо их помыть, но у него не было на это сил.

Отец имел с ним по этому поводу серьезный разговор. Он не стал его наказывать, но впредь такими вещами заниматься без его разрешения строго-настрого запретил. Зато теперь он стал брать его с собой на работу. Работа, на которую брали Борьку, происходила в лесу, а в лесу для пятилетнего человека есть тысяча вещей, которыми можно заниматься бесконечно: из коры старой сосны можно выточить кораблик-лодочку, вставить в нее палочку-мачту и приделать из промасленной бумаги парус, а в орешнике найдется палка, из которой можно согнуть лук, а из веток потоньше наделать стрел. Одни шишки чего стоят: набрать их побольше и, целясь в дерево, кидать, вырабатывая меткость, – это вообще занятие на целый день.


Но с каждым новым приездом в лес он все больше внимания обращал на то, чем занимались взрослые. Отец продавал лес на корню. К нему приезжали покупатели со всей Латвии, и им выделялась делянка с четкими границами. Важно было определить, какое количество леса находилось в этих границах и какого качества были деревья. В те времена это делалось людьми, которым покупатели доверяли как специалистам, как людям с репутацией честного купца. Продавец на глаз оценивал делянку, сообщал об этой оценке покупателю и бил с ним по рукам. В зависимости от конечного результата, насколько близким он оказывался к этой оценке, выстраивался его авторитет в этом лесном деле, и чем выше был этот авторитет, тем больше к нему тянулось потенциальных покупателей. Так выглядела конкуренция в этом бизнесе.

Уже к десяти годам отец заметил, как остер был глаз у сына, тот поражал его своими способностями просчитать осматриваемый участок, и он, в виде шутки, начал с ним советоваться, все больше удивляясь точности Борькиных оценок.

Еще через два года приказчики, сопровождавшие своих хозяев-покупателей, старались потихоньку, в обход отца, переговорить с мальчишкой, услышать его мнение о качестве и емкости предложенного участка. Удивительным образом у него в голове складывалась картина леса на предложенной территории, и он каким-то шестым чувством, природной чуйкой своей, мог точнее всех назвать количества стволов, годящихся для переработки в мебельном деле, в производстве шпал или просто для дровяного склада.

Приказчики просили его не просто так, и в его маленькой ладони оставались иногда лат, иногда два лата, а бывало, и большая серебряная монета-пятилатовик с прекрасной Милдой отягощала руку. Отец прекратил сыновью коррупцию, но оценив его способности, как бизнесмен, положил ему оклад – 30 лат в месяц. Он был ужасно горд тем, что его маленький сын продолжил его дело с таким успехом, с такой необычной для совсем еще юного человека хваткой.

Тринадцатилетие Бориса Залесского праздновали со всей широтой зажиточного благополучного семейства.


В синагоге на улице Пейтавас, где у отца было свое почетное место, Борис прочел наизусть часть недельной главы Торы, и отец поблагодарил бога за то, что ему позволено было вырастить такого замечательного мальчика и что теперь этот мальчик, став взрослым, сам может отвечать за свои поступки.

На праздник пригласили всех его друзей, близкую родню и партнеров отца по работе. Дом был переполнен людьми, шумом их общения, музыкой, запахами ломящегося от яств стола. В его спальню сгрузили целую гору подарков, и главным был новенький, сверкающий никелированными частями и спицами велосипед. За столом говорили речи, восхищались Борькиными необыкновенными способностями. Мама плакала и целовала его после каждого такого тоста. В его жизни никогда больше не будет такого светлого, пронизанного любовью, искрящегося счастьем праздника.


Борька рос в женском царстве. Его мать, Дина, выглядела так молодо, что могла сойти за подружку своих дочерей. Она сохранила стройность, нежную розовость тонкого лица и веселинку в своих черных глазах, всегда готовую раскатиться обворожительным рассыпчатым смехом. Сестры-погодки – Ханна, Эстер и Гита – приводили в дом своих многочисленных приятельниц, и Борька с самого детства варился в этих девичьих переживаниях, их интимных секретах и мечтаниях. Он был всеобщим любимцем и отвечал сестрам взаимностью, но подсознательное заставляло искать в себе те качества, которые не позволили бы ему растворится в мире розовых бантов и голубых лент. Он лавировал на контрастах, и женское окружение не размягчило, а напротив, отточило его мужественность.


Рекомендуем почитать
Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Генерал К. Сахаров закончил Оренбургский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище и академию Генерального штаба. Георгиевский кавалер, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. Дважды был арестован: первый раз за участие в корниловском мятеже; второй раз за попытку пробраться в Добровольческую армию. После второго ареста бежал. В Белом движении сделал блистательную карьеру, пиком которой стало звание генерал-лейтенанта и должность командующего Восточным фронтом. Однако отношение генералов Белой Сибири к Сахарову было довольно критическое.


Бесики

Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.