Судьба и книги Артема Веселого - [2]
Я была воспитана в интеллигентной семье. Язык Артема звучал непривычно и ярко для моего слуха.
— Пиши, — говорила я ему. — Обязательно пиши. Может быть, из тебя будет писатель!
— Рад бы писать, — басил он, — да разве время сейчас! Люди со штыком, а я с пером. Смешно!
Я доказывала ему, что боевое перо не уступит штыку. Он отвечал:
— Может, чье-то и не уступит. А кому нужны сейчас мои литературные кляксы? Мне еще науку надо догонять конным шагом […]
Но писать его тянуло и в семнадцатом. Кружась по городу с разными поручениями, он останавливался на ночлег там, где застигла ночь. Иногда заходил к нам. Тогда брат переселялся в нашу с сестрой комнату и уступал ему свою. Оставшись один, он сейчас же брался за перо, и было слышно, как всю ночь он ходил по комнате, разговаривая с самим собою вслух >6.
В герое одного из ранних рассказов Артема Веселого угадываются некоторые автобиографические черты.
Завертелся Алеха в работе, как щепка в весенней реке.
Днем все бегал, по ночам часто дома не ночевал.[…]
Собрания, заседания, туда мотнешься, сюда — глядишь, и день весь.
А вечером надо на городскую площадь, где происходят уличные митинги.
Горяч был Алеха в спорах — беда. Охрип кричавши, но всегда, бывало, под утро последним уходит с площади; ежели увидит двух-трех оставшихся солдат, то и их проагитирует.
Чтоб не думалось>7.
Николай Кочкуров агитировал не только среди рабочих и на городских митингах. После одной из поездок по деревням свой большой очерк «Деревенские впечатления» он напечатал в «Приволжской правде».
Это стало первой публикацией начинающего журналиста.
Село Старый Тушкум затерялось «среди полей, лугов необъятных, живет своей жизнью, оторвано от всего мира».
Агитатор, (читай: автор) разговаривая с Поликарпом, «мужиком умным и начитанным», увидел, что и самое затерянное село волнуют те же вопросы, над которыми бьются в городе — как жить дальше, чего ждать от будущего.
— Ну, а как, — спрашиваю, — вообще-то, лучше или хуже прежнего живется? — «Да ведь как тебе сказать… хуже не хуже, да и хорошего-то пока не видать, не выбрались мы еще из-под барской пятки, всей округой, почитай, помещик владеет, замучил… Прута сухого не моги взять, а теперь зима на носу… Аль нам в город за дровами-то ехать, сыстари веков этого не бывало и не будет. Озлобятся мужики, пойдут как-нибудь да и запалят все. Н-на: ни тебе, ни мне…» >8
Способность передать суть и интонацию образной народной речи — одна из особенностей творчества Артема Веселого — проявилась уже в самых ранних его произведениях. Позднее свою журналистскую работу в 1917–1922 годах писатель назовет «Порой оголтелого ученичества».
1917. Мелкие рассказы и очерки о фронте и деревне печатались в Самарских большевистских газетах «Приволжская правда» и «Солдат, рабочий и крестьянин». Псевдонимы — Гурьянов, Лукьянов, Колумб, Н. Кочкуров и др. — не помню >9.
К своему окончательному литературному имени Николай Иванович Кочкуров, по его собственным словам, «шел трудно». Кроме названных им псевдонимов, он подписывался: Артем Задира, Баранов И., Ив. Артемов, Ив. Кукушкин, Ив. Лаптев, Коммунист Сидоров, Константинов Н., Красный Лапоть, А. Лукьянов, Н. К., Н. К-ов, Н. К-ров, Невеселов, Невеселый А., Сидор Веселый, С. В., Сознательный крестьянин, Угрюмый.
С августа 1922 года он отбросил прежние псевдонимы, оставив один — Артем Веселый.
В Самаре советская власть была провозглашена в ночь с 26 на 27 октября 1917 года на общегородском митинге в театре «Олимп».
«К восьми часам вечера здание театра было полным-полно, — вспоминала Ольга Миненко-Орловская. — Но странно: ни крика, ни шума. Говорят вполголоса. Все чувствуют величие наступающего момента.
Собрание открыл Валерьян Владимирович Куйбышев.
— Товарищи! Вчера в Петрограде произошел революционный переворот…
Когда утром 27 октября ликующая толпа новых хозяев России выкатилась из здания „Олимпа“, Артем дождался у входа двух рабочих Трубочного завода.
Он заключил их в свои широкие объятия, трижды поцеловал и сказал:
— Поздравляю, отцы, с первым в жизни праздником!» >10
Кочкуров становится членом редколлегии «Приволжской правды». С ноября он вошел в состав редколлегии газеты «Солдат, рабочий и крестьянин». По призыву Самарского губкома записался бойцом в отряд Красной Гвардии. В конце декабря 1917 года с мандатом Самарского губкома партии направился на Западный фронт агитировать солдат за прекращение войны.
На другой день я был готов в поход — красногвардейская шинель, домашняя шапка и дырявые валенки. Вокзал, теплушка, солдатня, мешочники […]
Под Тулой — крушенье, несколько теплушек были разбиты в щепы, две скатились под откос. Отсюда с эшелоном матросов — на Москву. […]
За Смоленском, в сторону фронта, поезда идут почти пустые. Спускаюсь с крыши в мягкий вагон и отсыпаюсь на плюшевом диване…
— Двинск, дальше поезда не ходят, вылезай, служивый, — в дверях купе стоит с веником в руке проводник.
Вокзал загажен, выбиты стекла, в зале 1-го класса митинг… И за вокзалом — митинг; как жаль, что тогда никому и в голову не приходило записывать речи митинговых ораторов — вот была бы книжища и для историков, и для словесников.
Лубянка, Бутырки, этапы и пересыльные тюрьмы, сибирское село Пихтовка — путь, пройденный в 1949 году 20-летней студенткой. Заяра Веселая была арестована и сослана как дочь «врага народа» — писателя Артема Веселого.В своих воспоминаниях она живо и непосредственно воспроизводит увиденное и пережитое.Заяра Веселая. 7-35. Воспоминания о тюрьме и ссылке. Издательство «Возвращение». Москва. 2006.
Этот сборник — страницы жизни художника, творчество которого называют «весной русского пейзажа». Он был художником-первооткрывателем, оказавшим огромное влияние на развитие русской пейзажной живописи. Книга эта — о замечательном художнике и педагоге Алексее Кондратьевиче Саврасове.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.