Судьба человека. С любовью к жизни - [7]

После развода с Корзуном два года, у меня же все по два года, я ждала от Николая предложения. Мы даже жили в его коммуналке где-то на метро «Войковская».

Я очень похудела, потому что не успевала поесть, представляла уже из себя скелет, меня сняли с главной роли, Марк Анатольевич Захаров спросил тогда: «Людмила Анатольевна, вас уже не видно в профиль на сцене. Что с вами происходит?» А я: «У меня личная жизнь налаживается». Марк Анатольевич сказал: «Ну вы тогда наладьте сначала, а потом играйте главные роли». И тогда я поняла, что если Николай хочет, чтобы я умерла на сцене или на той люстре, то надо как-то свою жизнь двигать.

Наверное, женщины все-таки часто делают первые шаги. Мы были на гастролях в Ленинграде, у меня сидели Александр Збруев и Олег Янковский, оба ухаживали за мной. Мы пили шампанское, читали стихи, и вдруг входит Коля, выпили еще шампанского, и потом он говорит: «Все, ребят, всем нужно уходить». И все начинают собираться, а я говорю Коле: «А ты останься». Он дверку прикрыл, а я первая сказала: «Ты знаешь, что я тебя люблю?» Он ответил мне: «Девонька ты моя». У Анны Ахматовой есть такое стихотворение:

Словно ангел, возмутивший воду,

Ты взглянул тогда в мое лицо,

Возвратил и силу, и свободу,

А на память чуда взял кольцо.

Мой румянец жаркий и недужный

Стерла богомольная печаль.

Памятным мне будет месяц вьюжный,

Северный встревоженный февраль.

А ведь мы тоже познакомились с Колей в феврале. Наш роман мы скрывали, целовались где-то за театром, кто-то нас увидел, пошли разговоры. А предложения замуж от него я все жду, жду и жду! Подошла к нему и говорю: «Коль, прости, пожалуйста, но я должна тебе сказать, что выхожу замуж». – «За кого?» – «Ну у меня есть два варианта: один француз, а другой немец. Я должна дать им ответ в ближайшую неделю, если у тебя есть какие-то ко мне предложения – делай быстро». На следующий день утром, я у мамы, он мне говорит: «Девонька, любимая, до репетиции мы должны успеть в загс». Есть разные события в жизни у нас, но есть те, которые коренным образом меняют ее. И вот уже сорок три года я храню это приглашение на свадьбу. В нем просто написано: «Караченцов Н. П., Поргина Л. А., 1 августа 1975 года, в 17:20 расписываются в ЗАГСе на Ленинском проспекте».

Вы знаете, я сейчас абсолютно счастлива. 32 года я обожаю Люду Поргину, она больше, чем подруга, она для меня во многом эталон. Каждый человек выбирает себе стиль поведения, и мне казалось, что Людочкин стиль поведения лучший.

Мы как-то приехали отдыхать в Испанию. У Люды масса талантов, кроме одного – она не может выучить ни один иностранный язык, у нее даже нет магазинного английского, спросить «How much» – это уже невозможно. Но мы идем по какой-то улочке в Испании, выскакивают торговцы, Люда подходит, примеряет шляпку, сбегаются люди, начинают смеяться, звать друг друга и продавцов из других ларьков. Мы возвращаемся через два дня, все эти люди выбежали и встречали ее, как любимую и родную. А дело здесь в том, что от нее идет такое тепло, такая доброта. И мне вот это 32 года назад показалось невероятным шиком. Это шикарно, а не все прибамбасы нынешних звезд. Всегда, выходя на улицу, любить людей, чтобы у тебя ни было дома, улыбаться – этому я научилась у Люды. Если меня когда-то за что-то хвалят, я всегда открыто говорю, что это благодаря Людочке Поргиной.

Лора Квинт, композитор, подруга Людмилы Поргиной

– Моя жизнь настолько изменилась, я действительно счастливый человек. Меня стали называть городской сумасшедшей: «Если по улице идет улыбающаяся женщина с ярко накрашенными губами – это Люда Поргина, она в экстазе от своей любви». Идет дождь, снег, а я все равно улыбаюсь – у меня есть Коля, который перевернул всю мою жизнь и научил меня любить своих родителей, любить этот мир, дарить радость, уважать старость. Вся моя жизнь превратилась в такое счастье необыкновенное. Мы играли, вместе ездили на гастроли, я даже подумала: «Ну ведь так же можно умереть от счастья. Как же можно жить в таком счастье? Столько радости мне одной!» Но потом появилось еще одно счастье – мой сыночек Андрюша.

Мы очень хотели, чтобы у нас родился сын, потому что я сама по себе хулиганка, и было бы трудно с девочкой, я бы ее учила лазить по деревьям, а с сыночком мне было очень просто. Я всю жизнь храню его волосики, срезанные во время крещения, и крестик, который отец Владимир на него надел. Иногда смотрю на все это и тихо плачу от счастья, потому что нельзя же так много счастья человеку в жизни.

Коля меня ограничил сразу, он сказал, что теперь у нас есть сын, и я должна заниматься его воспитанием, театр – пожалуйста, но кино останется его прерогативой. Мы часто вместе ездили на гастроли. Как-то я спросила у Коли: «Скажи, что для тебя главное в жизни: театр или кино?» – «Театр». – «Тогда так: театр или семья?» И тогда он ответил: «Семья. И только для того, чтобы вы мною гордились и знали, кто я такой, я достигаю таких высот. Я покорил Париж и Нью-Йорк, и когда они кричали мне «браво», я поворачивался и говорил: «девонька, это было все тебе».

Я взвешивала свой и его талант и понимала, что должна ему служить, чтобы он мог делать то, что только он может. А он действительно был способен работать по восемнадцать часов, спал только четыре часа в сутки.