Судьба амазонки - [9]

Хельга не верила в свалившееся на неё счастье. Только что ей казалось, что удача навсегда отвернулась от её семьи: есть было нечего, отец медленно и тяжело умирал. И вдруг такое везение! В восторженных глазах девочки баронесса прочитала ответ на свой вопрос.

– Я дам тебе коня, чтобы ты скорее вернулась. Как тебя зовут? Из какой ты деревни?

– Хельга. Я из деревни возле Тёмного камня.

– Так я помню твоего отца. Я-то думаю, почему давно не появляется, не балует нас своими трофеями. Даже весточки не подал, гордый. Ну пусть скорее поправляется. Вот тебе снадобье, возвращайся…

Хельга обернулась очень быстро, боясь, что баронесса передумает. Взмыленные бока скакуна тяжело вздымались.

– Ты же его почти загнала! – услышала она недовольный голос позади себя. – Кто дал тебе этого коня? Кто ты такая?

Хельга оглянулась и спрыгнула на землю перед говорившей. Внешность девушки не внушала юной охотнице симпатии. Растрёпанные каштановые волосы, гневно сдвинутые чёрные брови, серые, сверкающие негодованием глаза. Простая одежда, подходящая скорее отроку, однако, превосходно смотрелась на крепкой широкоплечей фигуре. Хельга решила, что перед ней обычная простолюдинка, и ответила дерзко:

– Не твоё дело.

Такой наглости Архи стерпеть не могла. Короткий меч, мгновенно выхваченный из ножен, сверкнул отточенным лезвием на солнце. Хельга наконец сообразила, кто перед ней, но на извинения уже не оставалось времени. Дочь барона приставила меч к груди нахалки. Юная охотница отпрянула назад и, сделав кувырок через голову, снова очутилась на ногах, но уже держа перед собой немаленький охотничий нож. Расстояние, которое образовалось между ними, позволяло вести переговоры.

– Прости, Архелия. Я не узнала тебя сразу. Увидела меч и сообразила.

– Соображать надо быстрее, пока есть чем, – снисходительно сказала дочь барона, расслабившись, но не убирая меч. – А мне понравилось, как ты… через голову… Первый раз такое вижу.

– Меня отец научил. Он многое умел.

– Умел? А что с ним?

– Он болен. Так слаб, что зиму, как говорят знахари, может не протянуть, но я молюсь за него.

– Почему у тебя конь из нашей конюшни?

– Я приходила за лекарством к твоей… к баронессе. Она дала, но велела вернуться, чтобы прислуживать тебе.

– Мне не нужна служанка, надоели те, что есть, – резко отрезала Архи, но, увидев отчаяние в глазах девушки, почувствовала к ней жалость. – Правда, никто не хочет идти в поход. Если не страшно, можешь попробовать.

– Я никогда не воевала.

– Ну ведь охотиться ты умеешь? – Архи вопросительно указала на лук и нож девушки.

– Мой отец охотник, однако звери и люди не одно и то же.

– На войне враги – те же звери, – вздохнула дочь барона. – Так ты согласна?

Хельга искоса посмотрела на свою будущую хозяйку, раздумывая над последними словами. Выбора не было. Умирать от голода или ран. Первое уже нависло над ней, а второе…

– Я буду служить тебе.

– Научишь меня своим фокусам, а тебе придётся научиться драться с мечом и щитом, метать копьё. Я уже умею, дальше будем учиться вместе. Жить хочешь? Я – да. Оружием надо владеть в совершенстве… – они неторопливо пошли по двору к новому дому Хельги. Между девушками легко установилось полное взаимопонимание.

С тех пор минуло два года. Сейчас охотница сидела у небольшого очага в родном доме и любовалась языками пламени, лизавшими дрова. Она уютно устроилась с крынкой молока и лепёшкой хлеба и радовалась, что снова вернулась под свой кров. Не в состоянии видеть страдания подруги, Хельга отпросилась на время свадьбы домой. Девушка подозревала, что после её уже не позовут ко двору, как ненужное напоминание о боевом прошлом новоиспечённой герцогини.

Охотница полгода назад похоронила отца. Он благодаря стараниям дочери и заботам родных пожил ещё два года на бренной земле. После поступления Хельги на службу к воинственной хозяйке в доме снова появился достаток. Старый охотник, умирая, благословил дочь, найдя ей самые ласковые эпитеты. Теперь потомственная охотница осталась одна. Мысленно вела она долгие беседы с почившим отцом, сидя зимними вечерами в уединении. Потеря родного человека постоянно скребла на сердце, несмотря на то, что взаимоотношения с Архелией переросли в крепкую дружбу. Хельга не помнила матери, но трогательно её любила, зная о ней со слов папы. Связь же с так рано ушедшим к богам родным человеком была настолько прочной, что и после его смерти девушка могла часами общаться с ним, как с незримым собеседником. Отца уже не было среди живых, а дочь в душе делилась с ним бедами и печалями, советовалась по разным пустякам. Ей порой казалось, что родной охотник где-то рядом и слышит её. Эта вера поддерживала Хельгу. Девушка так хорошо знала своего отца, что в голове её сами собой складывались ответы на поставленные вопросы, такие, которые дал бы он при жизни. Сейчас она зашла в тупик. Охотница не могла себе представить, как бы отреагировал умерший на рассказ о незавидной участи знатной подруги. Она подробно описывала в уме обстоятельства предполагаемого замужества с незнакомым человеком, но всё безрезультатно.

Ночь уже отступала, когда послышался приближающийся топот копыт. Хельга вышла на порог и стояла, вглядываясь в медленно тающую тьму. Она предчувствовала, что лошади несутся к её дому. Сквозь облака еле пробивался рассеянный лунный свет. Он не позволял разглядеть лица всадника, но осанку девушка уже узнала. Наконец в полосу света попали дорогие сердцу глаза, а знакомый голос весело произнёс: