Судак - [7]

Самое важное было – поддержать авторитет командира, причем командира, который авторитетом своим не очень дорожил и, пожалуй, не понимал всей его необходимости на фронте. Сергеев видел, что Ильин в военно-профессиональных вопросах разбирается так же плохо, как в военно-бытовых, но ни самому Ильину, ни солдатам этого не показывал. Он просто приглашал Ильина к себе на занятия, для проверки, мол, как они идут, и на этих занятиях учил командира вместе с солдатами.

Ильин это понимал, но словами благодарность свою никогда не выражал. Бойцы же, быстро раскусившие хитрость сержанта, сначала немного посмеивались и недоумевали, а потом привыкли и даже полюбили нового командира роты. Они, впрочем, не очень верили в его военные таланты и на любое задание предпочли бы идти с Сергеевым, Жмачуком или даже с Вовком – третьим командиром взвода, крикуном, хотя и опытным командиром. Но мягкость Ильина и его справедливость не могли им не нравиться.

Первая черта, впрочем, не очень нравилась Сергееву. Он воевал уже третий год и считал себя – и это так и было – хорошим и умеющим разбираться в бойцах командиром. Он любил своих солдат, и они его; зато, когда надо, мог и прикрикнуть, и отчитать, и дать, как говорится, чесу. Ильин ничего этого не умел. Но не в этом беда – есть командиры, которые никогда не повышают голоса и которых солдаты боятся как огня. У Ильина было другое – самое опасное для него, как для командира. С солдатами он держался даже не как ровня, а как младший со старшими. Ну, не знают они там математики или еще чего-нибудь, половина из них не очень грамотны, но они хорошо стреляют, бросают гранаты, ползают по-пластунски, могут в пять минут выкопать щель, развести костер, поставить заплату, могут спать в любых условиях и даже на ходу – иными словами, делать все то, что нужно на войне. И, разговаривая с солдатами, Ильин всегда невольно думал: «Ну, чего я его учу, ведь он в десять раз лучше меня все это знает».

Сергеев как-то не вытерпел и сказал ему:

– Товарищ лейтенант, очень прошу вас, есть у вас какое-нибудь сомнение, обращайтесь ко мне, а не к солдатам. Вот сегодня опять что-то у Сидорчука спрашивали. А вы его командир, вы для него должны быть богом, не он для вас, а вы для него. А получается наоборот.

– Ну какой же я бог, – конфузился Ильин, – когда бойцу показываю, как чучело надо колоть? Нет уж, бога из меня не получится, как хотите.

Так и не удалось Сергееву убедить Ильина. Он остался таким же, каким был.

И вот Ильин получил свое первое задание. К двум ноль-ноль его рота должна захватить сопку. Его рота. Даже как-то странно звучит – рота Ильина. Ему к этому так же трудно было привыкнуть, как и к тому, что солдаты ему козыряют и стоят перед ним навытяжку. Кстати, тут тоже была заслуга Сергеева, который неукоснительно требовал этого от бойцов, особенно по отношению к командиру роты. А командир только смущался и первое время тоже вытягивался перед бойцами, как они перед Ним.

Так вот, к двум ноль-ноль 103,2 должна быть взята.

– 7 –

Ильин шел по лесу от комбата к себе, и в голове его неотвязно вертелось:

Итак, начинается песня о ветре,

О ветре, обутом в солдатские гетры,

О гетрах, идущих дорогой войны,

О войнах, которым стихи не нужны…

Он не помнил, откуда это, и чье это, и как оно ему в голову попало – стихов он не любил и знал их мало, – но вот лезут навязчиво строчки, и никак нельзя от них избавиться.

Где-то, совсем недалеко, справа, мигнул красный огонек цигарки, и невидимый в темноте часовой обругал курившего, тот что-то пробурчал в ответ и повернулся, очевидно, на другой бок – огонек погас.

Ильин на кого-то наткнулся.

– Кого ищете, товарищ лейтенант?

– Сергеева или Жмачука. Не знаете, где они?

– Так Жмачук же дежурный сегодня по батальону, – ответил голос снизу. – Его тут нет.

– А Сергеев?

– Сергеев? – Боец сел на корточки. – Во-он, видите, дуб здоровый. Если присмотреться, видно. С развилкой. Так от него шагов двадцать правее. Только у них малярия опять. С вечера еще затрясло.

– У кого, у Сергеева?

– Ага…

– Вот черт – Жмачука нет, Сергеев болен. А Вовк где?

– Там же, у дуба. Палатка там у них. Позвать, что ли?

– Нет, нет, не надо. Я сам.

– А то я мигом.

– Спасибо, не надо.

Вовка пришлось долго трясти, пока он не проснулся.

– Ну, чего? – он приподнялся на локте и приблизил свое лицо к лицу Ильина. – Это кто? Это вы, товарищ лейтенант?

– Я, я. Поднимайтесь.

– А что?

– На задание надо идти.

– На какое еще задание? – в голосе Вовка не слышалось ни малейшего азарта.

– Сейчас узнаете. Вставайте.

Вовк, ворча, стал искать сапоги.

– Тюлька! – заорал он на весь лес. – Куда ты сапоги дел, чертова голова?

Никто не ответил, и Вовк опять стал шарить вокруг себя.

– А о каком это задании вы говорите, товарищ лейтенант? – раздался вдруг слева голос Сергеева.

– Спите, спите, Сергеев. Я не к вам.

– А какое задание?

– Я не к вам, я к Вовку. Вергасов приказал высоту одну тут захватить. Вот и…

Сергеев сразу сел.

– Какую? 103,2?

– 103,2.

– Сейчас мы ее возьмем. Одну минуточку.

Сергеев оперся о плечо Ильина и встал. Даже сквозь гимнастерку чувствовалось, что рука у него горячая.