Суд волков - [29]

Жанна понимала неизбежность расставания, которое пыталась отсрочить, нанимая для сына домашних учителей. У нее сжималось сердце при мысли о разлуке с ним, но хитрить с собой дальше было нельзя.

Да и Йозефа нужно отдать в один из христианских коллежей: образование, которое он получил в йешиве, выбранной для него отцом, не могло подготовить его к жизни на равных в мире неверных. Жак решил, что его следует записать в один коллеж с Франсуа. Жанна согласилась:

– Тогда Йозеф хоть присмотрит за ним!

Впервые в жизни она так остро осознала, что все имеет свою оборотную сторону: появление в их жизни замка Ла-Дульсад, манившего их, словно земля обетованная, неожиданно обернулось пересмотром всего уклада их жизни и потребовало срочных и весьма нелегких решений. Размышлять обо всем этом они начали уже в повозке.

Что станется с Франсуа, когда он попадет в общество других мальчишек? Не будет ли страдать в коллеже от холода? Голодать? Сохранит ли открытый характер, столь радующий его близких?

И еще одна неприятность – отнюдь не самая маленькая – возникла на горизонте. Ее презренный брат оказался слишком близко от Ла-Дульсада. Она не сомневалась, что рано или поздно Дени явится и начнет терзать ее, пытаясь осуществить свои темные замыслы.

Другое следствие визита в Ла-Дульсад: из случайных разговоров с Жаком Абигейл с изумлением поняла, что, став христианкой, она получила право владеть землей и домами в любой провинции королевства, что евреям было запрещено.

– Нам пора перестать называть тебя Абигейл, – заметил Жак. – Это довольно странное для Франции имя, к тому же тебе уже дали другое.

Отец Мартино действительно окрестил ее Анжелой, но это имя вызывало у нее смех. Она не находила в себе ничего ангельского.

Зато Йозеф легко принял свое новое имя – Жозеф. Тем более что оно не сильно отличалось от прежнего.

Жак тоже задумался о своем будущем. Он не мог устоять перед очарованием замка, но даже если бы и попытался, ему пришлось бы смириться с очевидностью: он знал, что отныне Жанна будет проводить там большую часть года, а расставаться с нею надолго было выше его сил. При этом он не понимал, как можно совместить банковские дела, требующие разъездов, с долгим пребыванием в деревне.

Наконец, Жанна столкнулась с изменениями в глубинах собственного сознания, которые сбивали ее с толку. В течение нескольких месяцев она обдумывала, как пустить в оборот свой небольшой капитал. И вот, с одной стороны, она убедилась, что вкладывать деньги в фермы очень выгодно, хотя о предполагаемых доходах пока можно было только догадываться; с другой – она внезапно открыла, что все прежние ее сомнения и соображения утратили смысл. Жак заверил ее тоном, не допускающим возражений: его деньги принадлежат и ей тоже. Значит, они богаты. Вместе с отцовским наследством состояние Жака достигло суммы в двести пятьдесят тысяч ливров, а если к этому прибавить ее накопления, не считая даже дома на улице Бюшри, то в целом у них есть триста тысяч ливров. Разве ей нужно больше?

Главное же, впервые в жизни, которая казалась ей уже достаточно долгой, она не могла думать о себе в единственном числе. Начиная с первых пышек, проданных перед Корнуэльским коллежем, она всегда действовала на свой страх и риск. Но теперь их двое. Такого она не испытывала никогда, даже с любимым Бартелеми: Жак и она были отныне как бы один человек с двумя головами. Когда они осматривали замок, она сразу поняла, что им здесь жить как супружеской чете. В Париже Жак жил у нее, на улице Бюшри; но тут они поселятся вместе, в общем доме.

Эта мысль наполнила ее восхищением.

– Я хочу собаку! – сказал вдруг скучавший в повозке Франсуа. – Собаку и лошадь!

Это напомнило Жанне о Донки. Верный и ласковый ослик, по-прежнему служивший в Париже и таскавший мешки с суржей с улицы Бюшри в лавки на улице Монтань-Сент-Женевьев и на Главном рынке, был не вечен. В порыве благодарности за прошлое Жанна решила, что последнее свое пристанище он должен обрести в деревне.

Наконец они вернулись в Париж. Это произошло в канун Пасхи.

Гийоме встретил их радостно:

– Я скучал без вас, хозяйка!

Дом он протапливал сверху донизу, но жаровню в подвал больше не приносил, поскольку стало тепло. И он тоже восхитился переменой в облике Франсуа.

За ужином Жанна объявила, что семейству де л'Эстуаль хорошо бы в полном составе отправиться завтра в церковь на пасхальную службу.

Ее предложение встретили озадаченным молчанием. Есть столько христианских праздников, почему именно этот требует их непременного присутствия?

– Потому что, – объяснила она, – это главный праздник христиан: они торжественно отмечают воскресение Господа нашего Иисуса Христа. – На самом деле она повторяла слова отца Мартино.

Жозеф, похоже, хотел было протестовать, но сдержался в присутствии кормилицы и Франсуа. Жак, Анжела и он вслед за ними согласились уважить желание Жанны, ибо того требовали и правила приличия, обязательные для новоиспеченных католиков, вдобавок обласканных королевской милостью. Однако, когда кормилица и Франсуа поднялись в спальню, Жанна спросила у Жозефа, что он хотел сказать.