Суд на Янусе - [4]

2. Опушка леса

– Все они перед вами, мастер участка. Мне что, везти свой товар обратно?

Суперкарго покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как проволока, и выглядел мальчишкой.

– И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на полях? – сказал покупатель. Он тоже был полон презрения – как к космонавту, так и к его товару.

– Люди, которым есть за что платить, не вербуются в рабочие, как вам известно, мастер участка. Удивительно, что мы вообще кого-то привезли.

Поселенец резко отличался от жалкой компании, которая стояла перед ним. Большинство мужчин земного происхождения, как бы они ни были далеки от родной планеты и даже от своего племени, бреют волосы на лице, этот же неуклюжий гигант возвращался в первобытное состояние. Густая борода веером расстилалась по его бочкообразной груди и скрывала лицо, полностью пряча скулы. Густые волосы покрывали тыльную сторону широких рук. Все остальное на нем было серым: грубая одежда, сапоги из шкур, шапка, нахлобученная на копну волос. Он говорил на бейсике гортанно, с незнакомыми интонациями, ходил тяжело, будто давил невидимые помехи. Высокий, массивный, он и сам напоминал дерево, на которое он и весь его род обрушивали угрюмую ненависть. И люди, находившиеся перед ним, казались хилыми пигмеями.

Их было десять. Они все еще дрожали от холода после оживления, и никто из них физически не мог быть парой мастеру участка. Завербованные были, как указывал суперкарго, людьми без надежды, людьми почти конченными как морально, так и физически.

Поселенец сердито осмотрел каждого. Его глаза словно снимали с несчастных то, что на них еще оставалось, отмечая недостатки тощих тел.

– Я – Калло Козберг с Опушки. Мне нужно расчистить сорок просек до первого снега. А кого вы мне предлагаете? Если они поработают как следует час – и то слава богу! И просить за таких груз коры – просто жульничество!

Выражение лица суперкарго стало сердитым.

– Жульничество, говорите? Не хотите ли вы обвинить меня в этом перед Спикером? Если так, то я приведу доказательства: сколько кредитов заплачено завербованным, что стоило замораживание и перевозка. И, думаю, смогу доказать, что цена вполне в дозволенных пределах. Вы все еще говорите «жульничество», мистер Козберг?

Тот пожал плечами.

– Это просто форма речи. Нет, я не собираюсь обвинять вас. Не сомневаюсь, что вы можете привести доказательства в этом случае. Но человеку нужны помощники для расчистки, даже если они еле двигаются. Я возьму этого… этого… и этого… – его палец указал на троих рабочих. – И тебя тоже. – Он в первый раз взглянул рабочему в лицо. – Да, ты – третий с конца. Сколько тебе лет?

Нейл Ренфо понял, что вопрос относится к нему. Голова у него еще кружилась, желудок сжимался от варева, которое в него влили, и он с трудом ответил:

– Не знаю…

– Как не знаешь? Ну и пустая же башка у парня, коли он не знает даже, сколько ему лет! Много глупостей я слышал от инопланетников, но такого не приходилось!

– Он сказал правду, мастер. По имеющимся сведениям, он родился в космосе. Планетные годы на таких не распространяются.

Борода Козберга задвигалась, словно он прожевал слова, прежде чем их выплюнуть.

– Рожденный в космосе… так… ладно, он выглядит достаточно молодым, чтобы научиться работать руками. Его я тоже возьму. Они все на полный срок?

Суперкарго ухмыльнулся.

– Для такого дальнего рейса – на Янус – разве мы можем тратиться на меньшее? У вас есть готовая кора для груза, мастер?

– Кора есть. Мы сложим ее на погрузочную площадку, чтобы скорее отправиться в путь – мы ведь едем к Опушке! Надо скорее разгрузиться, хотя, если посмотреть на вас, вы много не наработаете.

Космопорт был скопищем разномастных домов вокруг выжженного бетона посадочного поля, имевших странный вид времянок без фундамента, безобразных, напоминающих унылую серость Диппла. Непрерывно понукаемые потоком приказов, рабочие торопились к линии повозок. Их груз – громоздкие связки серебристой коры – складывались вручную в большую кипу под внимательным надзором корабельного приемщика.

– Эй, идите сюда. – Козберг махнул рукой, указывая на повозку и связки коры. Нейл посмотрел на человека, стоящего в ближайшей повозке. В его опущенной руке качалась связка коры.

Это была уменьшенная версия Козберга. Можно было безошибочно определить, что они отец и сын. Борода на его выдающемся вперед квадратном подбородке была еще шелковистой, и губы заметно выступали над ней. Как и отец, он был одет в тяжелую серую, скверного пошива одежду. Люди, работавшие вдоль этой линии и быстро разгружавшие повозки, представляли собой серо-коричневое однообразие в не то армейском, не то служебном одеянии.

Но Нейлу не пришлось их долго разглядывать, потому что перед ним оказалась связка коры, и нужно было скорее хватать ее. Она оказалась легче, чем можно было ожидать, хотя объем связки очень затруднял переноску. Нейл осторожно положил ее в большую кучу. Ноги еще плохо слушались его.

В три захода повозка была опустошена, и Нейл стоял, оглядываясь.

В каждую повозку было запряжено два тяжеловесных фыркающих животных. Массивные задние ноги и задняя часть не соответствовали слабым передним ногам, совершенно не похожим на задние. Животные сидели на задах и старательно чесали задними ногами густой мех на брюхе. Шкура их была сланцево-голубой, гривы – пыльно-серые, начинающиеся от круглой, как у грызунов, головы и спускающиеся до окончания хребта. Хвоста не было и следа. Широкие ошейники на их плечах крепились к передку повозки паутиной сбруи, но поводьев Нейл не видел.