Суд на Янусе - [2]

Некоторые радости можно было купить у таких, как Стовар. Радости – или, для измученной беспомощной женщины, возможность легко умереть.

Нейл остановился перед бледным мальчиком, прислонившимся к непримечательной двери, внимательно поглядел в узкие глаза на крысиной мордочке и сказал только одно слово:

– Стовар.

– Дело, новичок?

– Дело.

Мальчик ткнул пальцем через плечо, указывая, и дважды стукнул в дверь.

Нейл открыл дверь и чуть не закашлялся, попав в плотное облако дыма. Вокруг стола на подушках сидели четыре человека и играли в «Звезды и кометы». Щелканье их счетчиков время от времени прерывалось недовольным ворчанием, когда кто-нибудь из играющих терял комплект своих звезд.

– Какого дьявола? – голова Стовара приподнялась на два дюйма, и он взглянул на Нейла. – Давай, выкладывай, здесь все свои.

Один из игроков хмыкнул. Двое других, видимо, не слышали, их внимание было поглощено столом.

– У тебя есть галюс? Сколько стоит? – сразу перешел к делу Нейл.

– Сколько тебе надо?

Нейл сделал расчет еще по дороге. Если Мара Диза сказала верно – один пакет. Но лучше два, на всякий случай.

– Два пакета.

– Два пакета – двести кредитов, – ответил Стовар. – Товар нерезанный. Я даю полную меру.

Нейл кивнул. Стовар был честен на свой манер, и за эту честность нужно было платить. Двести кредитов. Нейл надеялся, что купит дешевле. Товар, конечно, контрабандный, привезенный из другого мира каким-нибудь членом корабельного экипажа, желавшего иметь лишние деньги, несмотря на риск портовой проверки.

– У меня будут деньги… через час.

Стовар кивнул.

– Приноси, и товар твой… Моя сдача, Грем.

Нейл вышел на улицу и глубоко вздохнул, выгоняя дым из легких. Домой возвращаться не было смысла: за все их нищенские вещи не выручить не то, что двухсот, а и двадцати кредитов. Он давно уже продал все ценное, когда приглашал специалиста – врача из верхнего города. Да, была только одна вещь, за которую можно было получить двести кредитов – он сам. Он пустился бегом, словно должен был сделать это быстро, пока его не оставило мужество. Он добежал до здания, стоявшего так удобно и угрожающе близко к главным воротам Диппла – месту набора рабочей силы для других планет.

Все еще оставались миры, и немало, где дешевле было использовать человеческую силу, куда не ввозились машины с опытным обслуживающим персоналом, и частично они удерживались в этом состоянии разорительными торговыми налогами. Такие места, как Диппл, давали рабочую силу. Мужчина или женщина подписывали контракт, получали «колониальные», их отвозили в «замороженном» состоянии, и затем они работали за свою плату – пять, десять, двадцать лет. По идее это было избавлением от гниения заживо в Диппле. Но… замораживание было делом удачи. Случалось, что некоторые так и не просыпались. Тем же, кому повезло, доставались арктические миры, либо где люди трудились под ударами диких штормов. Контракт был азартной игрой, в которой не выигрывал никто, кроме агентства.

Нейл вошел в селектор, на некоторое время закрыл глаза, а затем снова открыл. Когда он положил руку на рычаг и опустил его, он сделал тем самым бесповоротный шаг. Возврата не будет никогда.

Через час он снова пришел к Стовару. Игра в звезды-кометы кончилась, контрабандист был один, и Нейл был рад этому, когда выкладывал пачку кредитов.

– Двести пятьдесят, – сосчитал Стовар и достал из-под стола маленький сверток. – Вот два и пятьдесят кредитов сдачи. Записался на другой мир?

– Да, – Нейл взял сверток и кредиты.

– Ты мог бы заработать деньги иначе, – заметил Стовар.

Нейл покачал головой.

– Нет? Ну, твое дело. Все одинаково. Ты получил, что хотел, а это – самое главное.

Нейл почти бегом вернулся в свой барак. Мара Диза ждала его.

– Снова приходил врач. Присылал директор.

– Что он сказал?

– То же самое. Два дня, может быть, три.

Нейл упал на стул у стола. Он доверял Маре и раньше, и это сообщение ничего не изменило в его планах. Он развернул сверток, полученный от Стовара: две металлические трубочки. Они имели цену… цену его рабства в неизвестном мире, цену всего, что могло случиться с ним в будущем. Они помогут спокойно принять смерть женщине, которая была его матерью.

Галюс – порошок, содержащийся в трубочке – надо было высыпать в чашку с горячей водой. Тогда Милани Ренфо не будет лежать здесь, в Диппле: она, может быть, снова переживет счастливейшие дни в своей жизни. И если тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени, когда она проснется, наготове будет вторая трубочка. Милани жила в страхе, отчаянии и боли, а умрет счастливой.

Он оглянулся и встретил взгляд Мары.

– Я дам ей это, – он коснулся трубочки, – а если… понадобится, ты дашь вторую?

– Разве тебя не будет здесь?

– Я… я улетаю ночью… Мне дали два часа… Ты поклянешься, что останешься с ней? – он развернул сверток из пятидесяти кредитов. – Возьми это и поклянись!

– Нейл! – в ее глазах вспыхнули яркие искры. – Ладно, сынок, я поклянусь. Хотя нам здесь не очень-то нужны были старые боги и духи, не так ли? Я даю клятву, хотя ты мог бы и не просить об этом. А это я возьму… только из-за Вейса. Вейс должен уйти отсюда… не твоим путем – другим, – ее руки конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти ощутил горькую решимость, исходящую от нее. Вейс Диза имел шанс освободиться от Диппла, если его мать будет сражаться за него.