Суд и ошибка. Осторожно: яд! - [141]

– К сожалению, этому нет никаких подтверждений. Тем не менее я вынужден еще раз спросить вас: вы уверены, что когда этот флакончик покинул ваш кабинет, в него никаким образом не мог попасть мышьяк? По ошибке, например, спутанный с каким-то другим ингредиентом.

– Я совершенно в этом уверен. Такое исключено.

– И в то утро не было никаких назначений, вынудивших вас брать препараты из шкафа с ядами?

– Нет. Я близко к нему не подходил. Я вижу у вас на столе мой журнал назначений. Так вот там вы можете увидеть, что другие назначения не содержали никаких ядов. – Глен чуть улыбнулся.

– Да, да. А было ли вообще что-то необычное в изготовлении любого из лекарств в то утро? – продолжил коронер. – Извините, что я так на вас давлю, но вы должны понять, что у меня не должно оставаться никаких сомнений.

– Я все понимаю, – приветливо отозвался Глен. – Нет, насколько я помню, ничего необычного не было, ни в малейшей степени… кроме, пожалуй, – он опять чуть улыбнулся, – того, что емкости с некоторыми ингредиентами были почти пустые. Сестра не успела их наполнить, мне пришлось это сделать самому.

– А… – Коронер ухватился за это замечание. – А не могло случиться, что вы ошиблись и что-то не туда насыпали?

– То есть перепутал шкаф с ядами со шкафом с другими ингредиентами? – спросил Глен улыбаясь. – Думаю, нет. Если бы такое случалось, то половина Аннипенни была бы уже мертва. Кроме того, я пополнил запасы после того, как сделал эти лекарства, не раньше.

– Понимаю. Тогда, я думаю, мы можем быть совершенно уверены, что покинувший ваш кабинет флакончик с лекарством не содержал ничего, что могло бы причинить больному вред. И когда вы его отправили?

– В тот день мальчик-посыльный забрал у меня четыре флакончика с лекарствами в четверть одиннадцатого. Возможно, на пять минут позже.

– Да, есть подтверждения, что он доставил лекарство в дом мистера Уотерхауса вскоре после половины одиннадцатого. Флакончик был запечатан?

– Я заткнул его пробкой, завернул и запечатал. На пакете написал фамилию мистера Уотерхауса.

– В пути, надеюсь, с флакончиком никаких манипуляций не производили. – Коронер задумчиво посмотрел на Глена. – Доктор Брум, после смерти мистера Уотерхауса этот флакончик никто не видел. Вы не знаете, что с ним случилось?

– К сожалению, нет. Могу только сказать, что поздно вечером пятого сентября флакончика в спальне мистера Уотерхауса уже не было. Я его искал, чтобы дать больному лекарство.

– Вы спрашивали его о флакончике?

– Да. Он сказал что флакончик где-то здесь, но я его не нашел.

– Очень любопытно. Еще один вопрос, доктор Брум. Миссис Уотерхаус с вами обсуждала вопрос кремации ее супруга?

– Обсуждала.

– Она желала его кремировать?

– Во всяком случае, не возражала. Она спрашивала моего совета.

– И что вы посоветовали?

– Я посоветовал кремацию, поскольку таково было желание самого мистера Уотерхауса. Однако в конце концов миссис Уотерхаус решила этого не делать.

– Понимаю. Спасибо, доктор Брум.

– Слава Богу, кончилось, – пробормотал Глен, вернувшись на свое место.

Перед коронером его сменила Рона.

Ее показания не содержали ничего нового. Она коротко рассказала о болезни Джона и его смерти, объяснила, как получилось, что она стала за ним ухаживать. Подтвердила показания брата относительно обстановки в его кабинете, пояснила, как получилось, что в то утро он готовил лекарство для Джона вместо нее. Насчет флакончика Рона сказала, что в спальне больного его не видела. Насчет промывания желудка и уколов коронер ничего не спросил, видимо, не знал. Значит, о своих действиях до прибытия брата Рона полицейским не рассказала. И правильно сделала. Коронер начал бы придираться. Ведь у нее не было медицинского образования, хотя я бы доверился ей без всяких сомнений.

Рона подробно описала состояние Джона, когда пришла к ним в тот вечер прямо со станции. Поезд из Торминстера прибыл в пять пятьдесят семь.

Коронер задал ей еще пару вопросов относительно намерения Анджелы кремировать тело супруга. Понимая, куда он клонит, Рона твердо заявила, что Анджела на кремации ни в коей мере не настаивала. Ей было все равно.

Коронер намеревался уже отпустить Рону, но затем, подумав, задал еще вопрос:

– Мисс Брум, в разговоре с вами мистер Уотерхаус упоминал, что пятого сентября вместо предписанной дозы выпил половину флакончика?

– Нет, – ответила она.

На ее место коронер вновь вызвал Глена и задал ему тот же вопрос.

Глен ответил утвердительно.

– Он объяснил, почему так сделал?

– Мистер Уотерхаус сказал, что надеялся таким способом унять возникшую острую боль.

– На этикетке флакончика было написано точное предписание?

– Конечно. Одна столовая ложка каждые четыре часа.

– Как вы отреагировали, когда узнали, что мистер Уотерхаус сделал?

– Я сказал ему, что это глупо и что, слава Богу, лекарство не содержит никаких сильных компонентов.

– Но это вас не встревожило?

– Нет. Вреда он себе таким способом причинить не мог.

– Благодарю вас, доктор Брум. Это все.

Затем место свидетеля занял испуганный мальчик, доставивший Уотерхаусу лекарство. Он уточнил, что передал его в половине одиннадцатого.

Мальчика отпустили, и затем наконец пришел момент, который я предвкушал без особой радости.