Суд да дело - [48]
- И вы?..
- Слушайте, мне не нравится этот тон. Я не привык, чтобы на меня кричали.
- Никто ни на кого не кричит... А просто мне нужно... Мне важно узнать... Узнать, как далеко могут доехать или дойти разные путешественники... Вернувшиеся из своей чeртовой Австралии!..
- Нет, я решительно...
- Хорошо, извините... Я постараюсь держать себя в руках... Обещаю искупить... Прочту все ваши книги... Но мне дико, дико любопытно: остались вы или нет?
- Ну, остался... Что же в этом такого?.. Как будто вам не доводилось...
- И как прошла ночь? Тихо и спокойно?
- Послушайте...
- Или посреди ночи вас что-нибудь разбудило?
- ...если вы хотите...
- А может быть, "кто-нибудь"? Когда ночуешь в чужом доме, нужно быть готовым ко всему. Вдруг, под звон старинных часов, открывается дверь...
- Давайте кончим этот разговор...
- ...и появляется привидение...
- Ваши фантазии...
- ...а может быть, и живое человеческое существо...
- Знаете, мне пора...
- ...завeрнутое в синий халатик...
- Довольно!
- ...в синий халатик с узором из белых ракушек...
- Всe! Белые ракушки - это последняя капля!.. Откуда вы знаете?.. Для всего должны быть границы... Я страшно жалею, что затеял этот разговор.
Лорренбах швырнул увеличительное стекло на столик. И выбежал из монтажной.
В СПИСОК БЕСТСЕЛЛЕРОВ ПОПАЛ НОВЫЙ РОМАН МАЛОИЗВЕСТНОГО ПИСАТЕЛЯ, В КОТОРОМ ОСОБЕННО ОТТАЛКИВАЮЩИМ ВЫГЛЯДИТ ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ - РЕЖИССEР РЕКЛАМНЫХ ФИЛЬМОВ.
Кипер посидел ещe некоторое время, приходя в себя. Потом встал и поплeлся в студию.
На телефоне была приклеена записка: "Сержант Ярвиц звонил уже три раза. Полицейское отделение номер 18. Просил обязательно связаться с ним".
II-3. Эсфирь
Кипер пытался объяснить Полине свои ощущения.
- Это началось, кажется, после судебного слушания. И не проходит. Я иду, например, по улице и вдруг чувствую острую потребность оглянуться. Иногда оглядываюсь. Люди ловят мой недовольный взгляд, начинают осматривать себя. Поправляют шарфик, застегивают пуговицу, пытаются стереть несуществующее пятно. Мне и самому неловко, но я ничего не могу с собой поделать. Хуже, когда это случается в автомобиле. Голову - хоть руками держи. Но руки заняты рулем. Так глаза начинают шарить по зеркалам: правое, левое, заднее. И снова правое, левое, заднее. Это синдром какой-нибудь или что? Есть у него название?
- Тебя тревожит только то, что сзади? Как насчет того, что по сторонам, внизу, наверху?
- Да, пожалуй отовсюду... Это ощущение направленного на тебя взгляда... Или объектива... Бывает, что и сверху - да... Не то чтобы я боялся этого взгляда - нет... Скорее, у меня вспыхивает острое чувство стыда... Мне стыдно за подсматривающего - вот как-то так... Есть такой синдром в ваших книгах?.. Поройся в последних изданиях, хорошо?.. Главный симптом: щеки начинают гореть. Будто мне надавали пощечин. Не хотелось бы сейчас снова впасть в паранойю...
- Я выпишу тебе для начала слабенькое... Зайди за рецептом. Если не поможет, надо будет заняться всерьез.
Он принимал выписанное ею лекарство несколько дней. Но не очень регулярно. Забывал. Ощущение не проходило. Он слишком привык быть с другой стороны объектива. Кто-то зачем-то мог в любой момент начать снимать его - это было так непривычно-тревожно. Телефонный звонок отзывался нервным ознобом. Но он заставлял себя снимать трубку. И говорить спокойно-спокойно.
Даже когда поздно вечером внезапно позвонила Джози. Единственный человек, за которого ему никогда, никогда не было стыдно. Зато она не скрывала тревоги.
- Я звоню из автомата. Запиши номер. И перезвони мне. Только не из дома.
Кипер послушно сбросил шлепанцы. Нащупал под кроватью ботинки. Плащ надел прямо поверх халата. Не забыл сунуть в карман бумажник. Спустился, сел в машину, проехал два квартала до заправочной. Той самой, где они с Долли, той самой, куда он и Долли... Набрал пенсильванский номер.
- Ну, как ты? Что-нибудь случилось? Что-нибудь с Асей?
- Нет, Астера здорова. И настроение ничего. В школу ходит теперь почти с удовольствием. Говорит, что во втором классе гораздо меньше зануд, чем было в первом. Но я напугана разговором с миссис Фербюссон. С нашей директрисой.
- Что такое? Она же всегда к тебе так хорошо относилась.
- В том-то и дело. Слишком хорошо. Она всегда считала меня несправедливо обиженной, обманутой мужчинами и судьбой... Молодая одинокая мать вынуждена работать и растить ребенка без всякой помощи... У зрителей в зале текут безотказные слезы... Она действительно была для меня ангелом все эти годы... разрешала пропускать дни, когда Астера болела, добилась повышения зарплаты... Кажется, у нее самой в жизни было что-то похожее... Ее тоже кто-то бросил...
- Что же могло случиться? Ты чем-то ее рассердила? Что-нибудь по работе?
- Ничего подобного. В клинике как раз сейчас оживление. Один известный британский врач написал про нас хвалебную статью. Про меня там и про мой последний доклад - отдельный абзац... А мой любимый Фредди - помнишь, я тебе рассказывала? - он теперь протягивает ручки мне навстречу, улыбается... И научился сам застегивать пуговицы на курточке... Это - большой прогресс... Так что я думала, что миссис Фербюссон вызвала меня просто похвалить... У нее лицо просто сияло...
Опубликовано в журнале "Звезда" № 7, 1997. Страницы этого номера «Звезды» отданы материалам по культуре и общественной жизни страны в 1960-е годы. Игорь Маркович Ефимов (род. в 1937 г. в Москве) — прозаик, публицист, философ, автор многих книг прозы, философских, исторических работ; лауреат премии журнала «Звезда» за 1996 г. — роман «Не мир, но меч». Живет в США.
Когда государство направляет всю свою мощь на уничтожение лояльных подданных — кого, в первую очередь, избирает оно в качестве жертв? История расскажет нам, что Сулла уничтожал политических противников, Нерон бросал зверям христиан, инквизиция сжигала ведьм и еретиков, якобинцы гильотинировали аристократов, турки рубили армян, нацисты гнали в газовые камеры евреев. Игорь Ефимов, внимательно исследовав эти исторические катаклизмы и сосредоточив особое внимание на массовом терроре в сталинской России, маоистском Китае, коммунистической Камбодже, приходит к выводу, что во всех этих катастрофах мы имеем дело с извержением на поверхность вечно тлеющей, иррациональной ненависти менее одаренного к более одаренному.
Приключенческая повесть о школьниках, оказавшихся в пургу в «Карточном домике» — специальной лаборатории в тот момент, когда проводящийся эксперимент вышел из-под контроля.О смелости, о высоком долге, о дружбе и помощи людей друг другу говорится в книге.
Писатель-эмигрант Игорь Ефремов предлагает свою версию убийства президента Кеннеди.
Умение Игоря Ефимова сплетать лиризм и философичность повествования с напряженным сюжетом (читатели помнят такие его книги, как «Седьмая жена», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Пелагий Британец», «Архивы Страшного суда») проявилось в романе «Неверная» с новой силой.Героиня этого романа с юных лет не способна сохранять верность в любви. Когда очередная влюбленность втягивает ее в неразрешимую драму, только преданно любящий друг находит способ спасти героиню от смертельной опасности.
В рубрике «Документальная проза» — отрывки из биографической книги Игоря Ефимова «Бермудский треугольник любви» — об американском писателе Джоне Чивере (1912–1982). Попытка нового осмысления столь неоднозначной личности этого автора — разумеется, в связи с его творчеством. При этом читателю предлагается взглянуть на жизнь писателя с разных точек зрения: по форме книга — своеобразный диалог о Чивере, где два голоса, Тенор и Бас дополняют друг друга.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.