Субмарина «Голубой Кит» - [7]

Катю подхватил на руки приземистый человек в синем берете с большой золотой кокардой. Поставил на пол и попятился. Низко над головой был полукруглый потолок, а кругом жужжали белые ящики, мигали разноцветные огни. Почему-то Катя была вся мокрая — с бантов и из кармана текли ручейки. Человек смотрел на нее с грозным выражением — сердился. Бежать было некуда, и она шагнула к человеку с кокардой. Он проворно отскочил за ящик, бормоча с подвыванием:

— Бу-у-бу-бу-буб-в-в!

— Я очень сожалею! — пробормотала Катя по-английски, на всякий случай. Вода затекала в рот и мешала извиняться.

Бен Ферри лизнул свою руку — пресная вода! О господи!

На палубе натекла целая лужа.

— Кто вы? — бессмысленно спросил Бен.

— Я девочка. Меня зовут Кэтрин, — с трусливой любезностью ответила Катя.

— Англичанка?

— Да, англичанка, — соврала Катя для простоты отношений.

Коротышка говорил по-английски хуже, чем она, и потому не смог бы уличить ее во лжи.

— Англичанка! — шепотом воззвал Бен. — Как попала сюда девочка-англичанка? Нет-нет… Бу-бу-бу!.. — Челюсть у него опять запрыгала, как на резинке.

«Положительно, он боится», — сообразила Катя и начала действовать, как бабушка Таня. «Отвлекать и развлекать» — так называлась бабушкина система. Прекрасная система. И Катя принялась отвлекать Коротышку от неприятных мыслей, связанных с ее собственным появлением.

Если он ее боится, то чего бояться ей?

— Скажите мне, пожалуйста, не могу ли я быстро высушить одежду?

— Тсс, — прошипел Бен, верный своему долгу.

На корабле должна быть тишина, что бы ни случилось.

Катя продолжала гнуть свое:

— Не будет ли нескромным спросить, почему вы говорите шепотом?

— Вот, так лучше, — прошипел Бен. — На судне запрещены громкие разговоры… мисс…

— …Кэтрин. Странный обычай, корабль не библиотека… А платье я могу высушить? Вы — моряк? Никогда бы не подумала. Можно, я вылью воду из туфель?

Бен Ферри, укрывшись за инерциальным навигатором номер два, пытался вспомнить какую-нибудь молитву, но безуспешно. Молитва не вспоминалась, девочка не исчезала. Она выкручивала подол платья, стоя посреди отсека. Палуба стала мокрой и грязной, как после аварии. Пожалуй, этот вполне реальный и неслыханный факт — грязь в навигационном отсеке — успокоил Бена. Старший офицер принялся быстро соображать, каким путем девочка могла проникнуть на корабль. Немедленно выяснилось, что в голове у него, старшего офицера, каша. Нелепые предположения лезли в голову. Девочка поднырнула к субмарине? Бред! На пятисотметровую глубину нырнуть нельзя, тем более в платье и туфлях.

Бен громко застонал. Катя сочувственно посмотрела на него, поправляя бант.

Платье, туфли! Какая разница — платье или купальный костюм? Ведь на полкилометра нырнуть нельзя!

Бен попытался лизнуть свою ладонь еще раз и смущенно спрятал руку за спину. Он едва удержался от идиотского поступка: его тянуло попробовать на язык воду из лужи на палубе. Пресная вода… пресная… Субмарина оказалась на мелководье, в устье реки, и девчонка нырнула в пресную речную воду?

Бред, бред! Люки закрыты изнутри. «Голубой кит» находится в Атлантическом океане. Над лодкой — соленая вода, пятьсот метров. Люки закрыты. Дверь в помещение навигаторов тоже закрыта… Вот оно что!

Бен Ферри понял все и с облегчением выкатил грудь.

— Где вы прятались, плутовка? Отвечайте, и живо! Кто вас кормил?

— Простите, сэр!

— Кто вас кормил?! — бушевал старший офицер. — Кто облил вас водой, чтобы замести следы? Кто он?!

«Начинается, — подумала Катя. — Вчера был большой и черный, сегодня бледнолицый коротышка, и оба про то же. Подавай им шайку!»

— Я одна, сэр, — кротко ответила она. — Пять минут назад я была дома. Уверяю вас, я сама не знаю, как это вышло. Только что я была дома.

Коротышка обмер и открыл рот. Девчонку невозможно укрывать целый месяц на атомной подводной лодке. Он знал бы все на третий день — команда его любит.

Приходилось считать появление девочки чудом. И действовать соответственно. Прежде всего, ей надо высушить одежду — пресная вода… Действуй, Бен Ферри, иначе с ума сойдешь!

— Идите вон туда, к решетке, — скомандовал Бен. — Обсушите платье, там теплый воздух дует… Алло, рубка, это вы, Галан?.. Старик в своей каюте? Хорошо! Я в навигационном, да-да… Штурман Галан! Прикажите в отсеках осмотреться, результаты доложите. Пришлите ко мне Дювивье и Понсека, старика не будите.

Коротышка положил трубку внутреннего телефона и пристроился около двери. Отсюда он видел Катю. Она поворачивалась перед решеткой, придерживая одной рукой платье, другой — косички, и старательно обсыхала под теплым ветром, дувшим из решетки.

Если все будет, как вчера, то обратное перемещение начнется скоро. Времени оставалось немного.

— Значит, сэр, я на корабле? (Бен проворчал: «Где ж еще?») Правда? Я никогда не была на корабле! Он большой? Солидный?.. Военный?.. Не военный? Очень жаль. Может быть, у вас есть хоть одна пушечка, я никогда не видела морских пушек…

Явились Понсека и Дювивье — старые сослуживцы и земляки Бена Ферри. Дювивье был хозяином отсека инерциальных навигаторов и в судовой роли[1] значился, как шеф-радиоинженер, а Понсека был матросом, радистом, однако они дружили. Оба невысокие, чуть побольше коротышки Бена, черноволосые. Катя сразу поняла, что они — французы. Ее немного обидело то, что «два Жана» — и Дювивье и Понсека звали «Жан» — почти не удивились ее появлению.