Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную - [11]

Татары взвыли, и, не пытаясь больше сопротивляться, бросились бежать.

Подъехав к Чоурхан-Субэдэю, Тэмуджин слез с коня, ногой тронул тело поверженного старика.

— Отважный был человек! Не знаешь, кто это?

— Нет» [20, с. 330].

Труп павшего вскоре опознали. Это был Мэгуджин Сэульта — великий воин и нойон. Тэмуджин посмотрел в глаза Чоурхан-Субэдэю и сказал: «…тебе, Субэдэй-багатур — так отныне зовут тебя — найдется другое дело…» [20, с. 331].

Победителям достались достаточные трофеи, были и драгоценные ткани, и серебро, и табуны лошадей, и несколько сотен рабов. А вот Тогорила цзиньская канцелярия наградила нешуточным титулом — титулом Ван, и с этого момента он войдет в последующую историю как Ван-хан. Чингисхана же возвели в должность чаутхури, сделав гораздо более низким по рангу, нежели Тогорила. В то время когда Ван-хан пребывал в состоянии эйфории от щедрот чжурджэней, пьянствуя со своим окружением, Чингис занимался рутиной, наводил порядок в собственном ханстве. К Боорчу и Джэлмэ, обладающими высокими полномочиями, добавился еще и Субэдэй-багатур, который умудрялся перечить даже самому Хасару.

В 1197 году Сача-беки, Тайчу и Алтая по-прежнему клялись в верности Тэмуджину, но плели нескончаемые интриги; тот нагнал их в керуленском Долон-Болдоут и разметал их отряды, а самих приказал «зашить в воловьи шкуры» — очень почетная смерть! Казнив Сача-беки, Чингисхан преследовал одну важную цель. Уничтожив «старшего в роде», он стал единственным претендентом на будущие права главного и единственного хана. «В 1198 году Чингисхан напал на отколовшийся от кераи-тов Ван-хана обок тункаит, которым руководил брат Ван-хана Чжаха-Гамбу. По сообщению Рашид ад-Дина, они были разбиты и потом „все явились с выражением рабской покорности к Чипгиз-хану“» [6, с. 97]. Тут же, разобравшись с тункаитами, Чингисхан устремляется за меркитами Тохтоа-беки и у горы Муручэ добивается новой победы. Причем большую часть добычи он направляет Ван-хану, подтверждая свой вассалитет.

Зимой 1198 года Чингисхан и Ван-хан начинают войну с погрязшей в усобицах Найманской державой. Первый удар они нанесли по Буюрук-хану: последний поссорился после смерти своего мудрого отца Инанч-хана с родным братом Гаян-ханом и особой военной силой не обладал. «Начавшиеся… военные действия принесли на первом этапе удачу союзникам — у озера Улунгур (Кызыл-Баш по-тюркски) они застали врасплох Буюрук-хана и весь его род в местности Кызыл-Баш около Алтая. Они захватили это племя и учинили грабеж. Буюрук-хан, обращенный в бегство, ушел в область Кэм-кэмджут. Затем был захвачен передовой отряд найманов во главе с нойоном Буюрук-хана Еди-Туклуном. Но на этом успехи закончились» [6, с. 97–98]. Найманский полководец Кокэсу-Сабрах, наводивший ужас на жителей западных степей и предгорий, заняв выгодные позиции в урочище Байдарах-белчир, остановил войска Ван-хана, Чингисхана и примкнувшего к ним Джамухи. Киято-кераитское войско было готово дать решительное сражение Кокэсу-Сабраху. Но! Джамуха уговорил выжившего из ума Ван-хана покинуть позицию и оставить Чингисхана наедине с грозной наиманской конницей. Наверно, это было самое страшное предательство Джамухи. Однако Чингисхан, оказавшись в критической ситуации и поняв бессмысленность столкновения с найманами, не стал рисковать и скрытно увел свое войско, воспользовавшись советом Субэдэя, который так ловко совершил маневр, что спутал все планы Кокэсу-Собраха, начавшего преследовать Ван-хана. Последнему пришлось умолять Чингисхана о помощи, и тот спас ему и жизнь, и людей, и имущество.

Железная воля одного человека — Чингисхана — видна во всех его действиях, год за годом шел он к цели, которую себе поставил, а именно — стать гегемоном Степи. Это прослеживается в череде его побед и полупобед, удачных дипломатических ходов, где поражение легко становилось триумфом. Из года в год хан монголов, его дружина и уже появляющиеся регулярные соединения, прообразы грозных туменов, перемалывали военную мощь одних и тех же противников: меркитов, татар, тайджуитов, найманов. В конечном счете сила этих племен таяла год от года. И еще. На рубеже веков в окружении Чингисхана появились великие воины, ставшие впоследствии боевыми товарищами Субэдэя. Это Мухали и Джэбэ. А среди полководцев и нойонов вдруг стали появляться люди, которые уже в недалеком будущем объяснят Чингисхану, что «завоевать мир на коне не сложно, а вот как управлять этим миром?..» Еще немного, и появятся мудрецы — уйгур Тататунга и кераит Чинктай. Еще немного, и начнет записывать первые монгольские законы первый монгольский грамотей и сводный брат повелителя Шиги-Хутуху (возможно, именно его перу принадлежит «Сокровенное сказание монголов»). Не за горами появление великого канцлера Елюй Чуцая.

А пока Чингисхану и его соратникам предстояли последние испытания, результатом которых могли быть либо окончательная победа, либо трагедия продолжающейся братоубийственной войны.

Глава шестая. Мутная вода Балджуна

На Субэдэя, впрочем как и на всех других сподвижников Чингисхана, личность и авторитет последнего оказывали огромное влияние. В данном случае Чингисхан являлся для своего ближайшего окружения не только верховным властителем, но и носителем идеи предстоящих реформ, которые, и это не подлежит сомнению, уже наметил. Важно понимать, что на глазах Субэдэя и при его непосредственном участии создавалась военная доктрина монголов. Наблюдая за неудачами и откровенными поражениями, сквозь которые пришлось пройти Чингисхану, он анализировал события, делал собственные выводы, учился на ошибках и друзей, и врагов, непосредственно фигурируя во всех действиях этого кровавого спектакля. Благодаря школе, которую он прошел, благодаря своему суверену Субэдэй-багатур в собственной военной практике к началу XIII века уже снискал себе право называться непобедимым.