Стыдно не будет - [7]

— Разденешься для меня? — такой простой невинный вопрос-просьба. Мы больше не в тайге, здесь — моя территория, и он позволяет себе наступление.

— Ром, я же попросила время.

— Просто разденешься? Я хочу о тебе думать. Ты говорила, что моя должница, Яна, — он снова давит интонациями, я смотрю на его губы, подбородок. Скольжу взглядом по шее и ниже. Он по-прежнему в куртке, мне остается только по памяти угадывать его силуэт под ворохом одежды.

Между моих ног в момент становится горячо, он всего лишь просит раздеться, а я уже готова для него. Не могу себе представить никакого другого мужчину или иную ситуацию, чтобы я отреагировала так же. Допустим, в баре, на работе, в ресторане… с каким-то другим незнакомцем.

Сердце колотится на разрыв, когда я тянусь к краям свитера и тяну его вверх.

Роман опирается спиной на входную дверь, скрещивает руки на груди. В квартире на всю катушку жарят батареи, а от него веет морозом. Мне одновременно жарко и холодно, волоски на теле встают дыбом. Я медленно раздеваюсь, он смотрит голодно, кивает, поощряя.

Джинсы вниз, следом шерстяные колготки — тот еще образ, конечно.

Теперь я в одном белье.

— Так? — спрашиваю его, выпрямляясь в полный рост, расправляя плечи.

— Да, как с обложки. Я так и думал. Мы сделаем следующим образом: сейчас ты ложишься спать. А завтра утром встаешь в шесть, пакуешь чемоданы своего утырка, после чего одеваешься так же, как сейчас. Я подъеду к восьми за ключами и документами — так уж и быть, займусь спасением мерса.

— Но перед этим ты меня трахнешь, — я тоже оперлась о косяк спиной, слегка прогнулась в пояснице, притом моя левая рука соскользнула, но к счастью, удалось не упасть. Вдобавок слово «трахнешь» из моих уст прозвучало скорее комично, чем сексуально. Я чувствую себя полной идиоткой, строящей из себя ночную жрицу. Он улыбается и отвечает:

— Да. Именно.

Обласкав меня взглядом от кончиков пальцев ног до макушки и пожелав «спокойной ночи», Роман уходит, а я сползаю по стеночке вниз, обнимаю себя руками и покачиваюсь. Мне совсем не грустно. Щеки пылают, белье мокрое насквозь, грудь ноет, сна ни в одном глазу. Очень острые эмоции, я с такими не привыкла справляться, рискую порезаться. Мне нравится. Я хочу порезаться. Пропустить их через себя. Я и не знала, что способна на такие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Божечки, все же я пересплю со своим дровосеком. Мы сделаем это без лишних вопросов. Наверное, он к такому привык, вдруг мне тоже понравится?

Решительно сжав пальцы в кулаки я иду в спальню, распахиваю створки шкафа и с остервенением достаю оттуда вещи Кирилла, бросаю на кровать. У меня как раз есть два огромных чемодана.

Глава 7

Поспать мне не удается ни одной крошечной минутки. Какой может быть сон, когда жизнь кардинально меняется? Нет, не так. Я сама ее меняю! Пожалев соседей, я не стала включать музыку, орудовала в тишине. Зато к шести утра все вещи были перебраны, аккуратно сложены и упакованы. Навалившись всем телом, я застегнула второй чемодан, плюхнулась сверху и выдохнула. Вот это да!

Большая проделана работа, но зато и упрекнуть меня будет не в чем. Эту квартиру купил мне папа давным-давно, еще до Кирилла. Папочка же сделал здесь ремонт, обставил мебелью и бытовой техникой. Кирилл не имеет к данному жилью никакого отношения. Всю ночь я пыталась до него дозвониться — никакой реакции. Зато в инстаграме появились три новые фотографии — он продолжал отрываться и наслаждаться жизнью с друзьями. Наверное, думал, что наказывает меня таким образом. Преподает урок. Дескать, смотри, мне и без тебя нормально! Интересно, ему стало бы за это неловко, если бы я погибла вчера на трассе?

Долго стою под душем, затем привожу себя в порядок, трачу около получаса на прическу, чтобы создать впечатление эффектного беспорядка, подвожу глаза — на большее сил не остается. После чего варю, наконец, крепкий кофе. Едва я сажусь за стол и в очередной раз набираю номер бывшего — о чудо, Сысоев берет трубку на третьем гудке.

— Яна, прекращай свою истерику. Ты меня задолбала, ей-Богу, — голос хриплый, сонный или просто пьяный — непонятно.

Спокойствие, только спокойствие.

— А я не по этому вопросу звоню, — не время обижаться на раздраженный тон. Да и, честно говоря, обиды я не чувствую. Мы частенько ссорились раньше, еще сильнее, чем вчера, и каждый раз я переживала, принимала разлад близко к сердцу. А сейчас мне ровно. Перегорела. Не осталось даже злости. Я правильно поступаю, это конец. Когда женщина перегорает, уже не поможет ничего. От ненависти до любви, возможно, и правда один шаг. А от образовавшегося безразличия до хэппи-энда — бесконечная пропасть. Нам ее не перепрыгнуть, Кирилл. Приободрившись, я продолжаю: — Мне нужно тебе кое-что сказать, Кир. Я обдумала твои слова. И знаешь, к какому пришла выводу? Ты совершенно прав!

— Неужели? И в чем подвох?

— Мы разные, я слишком многого от тебя требую, — вздыхаю и продолжаю: — Недостаточно даю в ответ. Нам лучше расстаться. Подожди только, не спорь, обдумай мои слова и поймешь, что другого пути нет. Мы давно перестали быть парой, в последнее время будто… издевались друг над другом по привычке. Кирилл, ты теперь свободный человек, можешь делать все, что хочешь. И я полностью свободна.